Эмилий Лет принял решение в скором времени убрать с дороги Пертинакса. Но сначала его надо опорочить. Заявить прямо, что Коммода убили в интересах Пертинакса, он не мог, не подставив себя, ведь именно Лет обещал преторианцам по 12 тысяч сестерциев каждому, если они поддержат префекта Рима и провозгласят его императором. Тогда следует пустить слух об убийстве Коммода его ближайшим окружением – Марцией и управляющим Вектилианской виллой Эклектом. Этих людей Пертинакс привечает, пусть именно они бросят тень на него самого. Конечно, большинство римлян рады смерти Коммода, однако если им внушить мысль, что бывшего императора убили люди из окружения нового правителя, то это может подорвать непогрешимую репутацию Пертинакса. Людская молва легко перенесет вину за смерть Коммода с Эклекта и Марции на Пертинакса и обязательно припомнит ему, если он не будет делать для народа все, что этот народ пожелает. А так и произойдет. Зная бережливость августа, Эмилий Лет предугадывал резкое сокращение трат на зрелища – как на гладиаторские бои, так и на гонки колесниц. Налоги, значительно поднятые Коммодом, тоже вряд ли снизятся в ближайшее время, ведь перед августом стоит задача пополнения казны. Эти непопулярные действия наверняка приведут к возмущению народных масс. Эмилий Лет будет наготове.
Инцидент с сенатором Ласцивием показал, что преторианцы не станут церемониться и, только подай им сигнал, они пойдут против Пертинакса, во всяком случае, большинство из них. Реакция самого августа на попытку провозглашения Ласцивия императором показала Эмилию Лету, что старик собирается править мягко, а значит, он слаб. Легионы не спасут Пертинакса, ведь они слишком далеко.
Префект претория потер запылившийся бюст Траяна у себя на столе, размышляя, кого выдвинуть в кандидаты на нового императора. Консул Фалькон подходил на эту роль лучше всего – довольно молод, занимает самую высокую должность, имеет много сторонников в сенате, а главное – недолюбливает Пертинакса и относится с уважением к Эмилию Лету. С ним нужно осторожно поговорить об этом в ближайшее время.
Префект крикнул раба и велел ему накрыть ужин, затем позвал караульного и дал ему приказ привести преторианца второй когорты Валерия Ульпиана.
Уплетая мясо и салат, Эмилий Лет услышал приветствие от вошедшего молодого воина. Префект не предложил ему ни сесть, ни отобедать вместе с ним, а сразу же разразился бранью.
– Ульпиан, ублюдок, ты чего наворотил у храма Кастора? Не можешь контролировать свой член?
– Прости, префект, я не понимаю… – попытался оправдаться преторианец.
– Заткнись! Не понимает он! Император уже знает о твоем невоздержании, а он не понимает!
Валерий Ульпиан потупил глаза, но в них играл лукавый огонек.
– Ты изнасиловал жену всадника Публия Азиния. Спрашивается – ты совсем полоумный?
– Она сама меня завлекла, – процедил Ульпиан.
– Завлекла, не завлекла – это к делу не относится. Всадник Публий Азиний подает жалобу в суд. Наверняка раз сам Пертинакс будет следить за этим делом, суд пройдет по всей строгости. Поверенные судьи придут сюда, в лагерь, вместе с женой Азиния, и она укажет на тебя.
– Нас здесь десять тысяч, как она меня узнает, даже если и запомнила? – нагло произнес преторианец. – Многие в караулах, на других заданиях и постах. Это нереально, префект. К тому же я имя ей свое не говорил, было темно. Вообще никаких зацепок у суда не будет.
