Тяжело дыша и с трудом передвигаясь, капитан подобрался к телу и принялся его пристально рассматривать. Через несколько секунд он обернулся к толпе, в которой теперь почти не шептались. Над палубой повисла гробовая тишина, нарушаемая только отзвуком бьющих о борт волн и скрежетом покачивающихся снастей.
Наконец, случилось то, чего на «Кокетке» не знали уже несколько недель – Ян Баккер заговорил.
– Пиковый туз, джентльмены, – с загадочной интонацией произнёс он, не то как вопрос, не то как утверждение.
Волнительный гул пробежал по рядам моряков. Они тревожно передавали друг другу слова, сказанные капитаном, повторяя их как страшную мантру. Баккер скользил глазами по лицам моряков, как будто выжидая и надеясь, что кто-нибудь из них сейчас же выдаст себя. Сиюминутного разоблачения не последовало, и тогда он вновь прервал тишину:
– Как… как вы, псы, можете объяснить тот факт, что… убит мой квартирмейстер?
На Нэша словно опрокинули ведро ледяной воды. Странно, но рассматривая убитого, он, до сего момента, ни на секунду не успел задуматься о том, кем был этот несчастный. Его внимание приковывали кинжал, игральная карта – всё, вплоть до одежды мертвеца и складок на ней, но только не его личность. Только теперь, совершенно внезапно и, вероятно, с подачи Баккера, он понял, что это был Винсент Мейсон – квартирмейстер и патрон Гая Брукса, человек, обладавший на корабле почти неограниченной властью, выше которой был только капитан, которого Мейсон как раз и собирался свергнуть.
Тем временем, люди на палубе не на шутку взволновались – окончательно осознав, что произошло, они стояли теперь перед смятённым, но в то же время вернувшим присущую себе в прошлом твёрдость Баккером, и ситуация была такова, что у обеих сторон имелся прекрасный повод перегрызть друг другу глотки. Но капитан, опытный морской волк, понимая возможное развитие событий, сделал ход первым. Он задал свой вопрос громким и отточенным годами жёстким командным голосом:
– Чей это туз? Чья была колода?
Из толпы появился Льюис, молодой моряк лет двадцати, тот самый, в компании которого Нэш, Энди и Николас сидели ночью на носу. C юношеской гордостью, словно отчитываясь перед наставником за успехи в учёбе, он торжественно пробасил:
– Карта из моей колоды, сэр. Я её опознал.
Баккер удивлённо посмотрел на него, а затем аккуратно спросил:
– Уверен?
– Так точно, сэр, – радостно подтвердил Льюис.
Нэш увидел, как оказавшийся неподалёку Энди Кейнелл замотал головой. В этот же момент в паре футов от них раздался громкий оглушительный хлопок. Когда дым рассеялся, перед собравшимися на палубе появился ещё один мертвец – бедняга Льюис лежал с пробитым насквозь черепом – пуля Баккера угодила ему ровно в переносицу.
Нэш почувствовал лёгкую тошноту. В последнее время он видел столько смертей и искалеченных трупов, что, казалось, ничто уже не могло по-настоящему его шокировать, или вывести из равновесия. Но когда прямо у него на глазах застрелили наивного и ещё не знавшего жизни юношу, с которым всего считанные часы назад они вместе сидели и распивали эль – в глазах у Нэша вновь помутилось. «Проклятый Льюис, кто тянул его за язык, зачем было говорить, что это его колода?» – хаотически размышлял он, пытаясь найти хотя бы одно оправдание чудовищной по своей глупости и бессмысленности смерти.
Нэш посмотрел на Энди – в глазах того сверкали молнии. Верный Баккеру до последнего, теперь, когда капитан, казалось бы, наконец поступил как решительный и хладнокровный лидер, чего от него и ждали, Энди не готов был принять того, что Ян, не разбираясь, убьёт первого молодого дурака, который только попадётся ему под руку. Дураком этим оказался Льюис, ставший Энди близким товарищем, и если бы не остановивший его Ник, Энди наверняка бросился бы на Баккера, а количество трупов на палубе увеличилось бы до трёх – вопрос в том, кто стал бы третьим – капитан или сам Энди.
