Ночью я не слышала взрывов, но, проснувшись, я обнаружила много поджаренных птиц за окном. Протерев глаза, я вышла на улицу, нагляднее убедившись, что мне это не показалось. Голуби, сороки, даже вороны в количестве 16 штук неподвижно лежали на земле. Я бы подумала, что их кто-то подкинул, если бы не тот факт, что по всей опушке были раскиданы груды сажи, тоже непонятно как появившихся и без каких-либо человеческих следов. Осмотрев пернатых, я пришла к выводы, что они ещё могут быть съедобными, поэтому, занеся их на кухню, отметила, что я совсем не брезгую этим, хоть и еще пару дней назад я бы лучше питалась малокалорийным сельдереем, чем просто брала в руки нечто подобное, не говоря о большем.
Решив разделать птицу так, как я умею, начала готовить, понимая, что и вовсе могу испортить мясо.
Увы, другого способа научиться кулинарии я не видела, где, конечно, этот процесс был бы быстрее, если бы у меня ещё был нож.
– Что ты тут делаешь? У тебя через 2 часа встреча, ты должна уже собираться – неожиданно возник рядом дровосек, заставив меня подумать о внешнем виде моего надгробья уже сейчас.
Я, подскочив, смочила горло слюной.
– И почему ты вечно так резко объявляешься? Как будто я без этого тебя не боюсь.
Дровосек сложил руки на груди.
– Я не разрешал тебе пользоваться кухней.
– Но и не запрещал.
Он внимательно меня осмотрел.
– Зачем тебе это?
Я сцепила руки перед собой, чувствуя, как снова начинаю нервничать.
– Ну… я хотела приготовить что-то вкусное тем людям, которые сидят в подвале… раз я больше ничего не могу для них сделать.
Мужчина нахмурился.
– И всё равно это не отвечает на мой вопрос.
Я повернулась к нему всем корпусом.
– Слушай, не всегда что-то должно приносить выгоду. И среди этих людей есть дети… хотя, в любом случае, тебе наплевать, смысла нет в объяснении…
Дровосек, достав нож из кармана, подошёл ко мне, вынудив меня мысленно съёжиться. Даже если бы я не знала о его сверхспособностях, он пугал бы меня не меньше.
Засадив острие в стол, он кивнул на птицу:
– Так ты её не приготовишь. Для начала нужно моё одобрение, не говоря уж о другом.
Я посмотрела в его глаза.
– Ладно. Это важно мне… поэтому… будь добр… пожалуйста… разреши мне пользоваться кухней.
Он покачал головой.
– Нет – ответил, но продолжая стоять на месте, явно ожидая чего-то.
Я осмотрела комнату взглядом, словно в поисках ответов.
– Кажется, ты любишь читать газеты, но наверняка у тебя нет свежих выпусков. Может, я могла бы заказать их у твоего поставщика. Они продаются почти на каждом углу, поэтому…
Дровосек, вопреки всему, зло сощурился.
– Список на столе, у тебя полтора часа – сказал, где я, вовремя вспомнив, что буду действовать с первого раза, оставила попытки что-то предложить.
Выдохнув, понимая, что диалог окончен, я, взяв листик на столе, своеобразную карту и ту дичь, которую он принёс, выдвинулась в путь, хоть и мысленно почему-то возвращаясь к его реакции.
Его почему-то мое предложение взять больше газет, которые ему, судя по всему, нравятся, разозлило.
Другими словами: чем больше я узнавала дровосека, тем меньше я его узнавала.
По дороге я не забывала внимательно смотреть под ноги, зная теперь и про мины. Видимо, этот поход мог быть моим последним, поэтому мне всё-таки стоит начать гадать, от чего я раньше умру.
Потому что дровосек был на очереди все-таки первым.
Я не забывала изредка оставлять знаки, что я нахожусь в заложниках на случай, если будет проходить военный или кто-то подобный ему. Мне казался странным факт, что похититель так свободно меня отпускает по лесу, как будто я никого точно не встречу.
