Да, видно, я веду беспорядочную жизнь, но все же имеющую видимость порядка, раз произвожу независимое впечатление. Повезло мне, похоже.
– Но почему? – спрашиваю я. – Что со мной случилось?
Он молчит. В кафе совсем тихо. Воздух кажется застывшим и липким. Когда доктор начинает говорить, его голос эхом отдается от стен.
– Расстройство памяти может быть вызвано многими причинами. Как долгое, так и кратковременное. Болезнь, травма, наркотики. Конкретные причины расстройства могут быть разными, в зависимости от того, какая часть мозга повреждена.
– Да-да, – перебиваю я. – Но что произошло со мной?
Он пристально смотрит на меня:
– А что рассказал вам Бен?
Я вспоминаю наш разговор дома. Несчастный случай. Вот что он сказал.
– Да в общем, ничего. То есть ничего конкретного. Сказал, что это был несчастный случай.
– Да. – Доктор тянется за портфелем, который поставил под стол. – Ваша амнезия вызвана травмой. Это правда, хотя и отчасти. – Он открывает портфель и достает блокнот; сначала я думаю, что он хочет проверить свои записи, но тут он протягивает блокнот мне. – Держите. Я хочу отдать его вам. Здесь изложена вся история. Лучше, чем в моем пересказе. Подробно говорится о причине вашего состояния. Но не только.
Я беру блокнот. Коричневый, в кожаной обложке, опоясан резинкой. Я снимаю ее и открываю страницу наугад. Бумага плотная, почти незаметно линованная, убористо исписанные страницы с красными полями.
– И что это? – спрашиваю я.
– Ваш дневник. Вы ведете его уже несколько недель.
Я потрясена.
– Дневник?
Интересно, почему он находится у него?
– Да. Конспект того, чем мы занимались в последние недели. Это я попросил вас вести его. Мы провели большую работу, пытаясь выяснить точный механизм работы вашей памяти. Я подумал, вам пригодится, если он будет у вас под рукой.
Я смотрю на блокнот:
– Так это написала я?!
– Да. Я предложил, чтобы вы записывали все, что захотите. Это практиковали многие люди с потерей памяти, но, как правило, без особого успеха, ведь период запоминания у них довольно краток. Но поскольку вы способны помнить многое и в течение целого дня, я подумал: что, если вы будете записывать разные события? Вдруг это поможет вам, так сказать, протянуть ниточку памяти из одного дня в другой? Кроме того, я считаю память своего рода мышцей, которую можно укрепить тренировкой.
– А вы читали дневник в течение этого времени? – спрашиваю я.
– Нет. Вы писали его для себя.
– Но как… – Я спохватываюсь и задаю другой вопрос: – А кто напоминает мне, чтобы я писала, Бен?
Доктор Нэш мотает головой:
– Я предложил вам вести его тайно. Вы прячете его у себя дома. А я звоню вам и говорю, где он лежит.
– Ежедневно?
– Да, как правило.
– А что Бен?
– Бен не читал дневника, – после некоторого молчания говорит он.
Интересно, что такого я записываю в дневник, чего не должен знать мой муж? Что за тайны у меня от него? Тайны, неведомые мне самой.
– Но вы-то читали? – спрашиваю я.
– Вы передали его мне несколько дней назад. И сказали, что я должен его прочитать. Что время пришло.
Смотрю на дневник. Вот это да, дневник! Вот она, связь с прошлым, хотя бы и с недавним.
– Значит, вы его прочли?
– Да, – отвечает доктор. – Практически. Во всяком случае, все самое важное. – Он замолкает, смотрит в сторону, чешет затылок; ему явно неловко.
Интересно, правду ли он сказал мне о содержании дневника?
– Я только хочу подчеркнуть, – говорит он, допивая кофе, – что вы сами дали мне дневник. Я вас не принуждал.
