– Я ничего не помню, – сказала я. – Прости.
Он смотрел в сторону, отвернувшись, так что я не видела его лица.
– Ничего, – наконец произнес он. – Я понимаю.
– Жаль, что нет ни одной фотографии. Ну, в альбоме. Нет фотографий со свадьбы.
– У нас в доме случился пожар, – ответил Бен. – В том, где мы тогда жили.
– Пожар?
– Да. Наш дом сильно пострадал. В огне погибли почти все вещи.
Я вздохнула. Так же нечестно: одновременно потерять и мои воспоминания, и свидетельства о прошлом.
– Что произошло потом?
– Потом?
– Да. Что было дальше? – спросила я. – После медового месяца?
– Мы съехались. Мы были очень счастливы.
– А потом?
Теперь он вздохнул. Не может быть, что это все, подумала я. Быть не может, что к этому сводится вся моя жизнь. Что это все, чего я достигла. Свадьба, путешествие, замужество. Но чего я ждала? О чем так хотела узнать от Бена?
Ответ пришел сам собой. О детях, конечно. Я вдруг с содроганием осознала: вот чего недоставало в нашей жизни, в нашем доме. Я не видела ни одной фотографии сына или дочери, ни диплома в рамочке, ни снимка, не знаю, сплава по бурной реке, что ли, ни хотя бы простого фото «для родителей» с недовольной рожицей. Фотографий с внуками тоже не видать. У меня не было детей.
Какой удар! Видимо, нереализованная мечта глубоко впечаталась в мое сознание. И хотя я проснулась, даже не зная, сколько мне лет, где-то в глубине души я была уверена, что всегда хотела ребенка.
Неожиданно я вспомнила, как мама рассказывала мне про биологические часы, словно про бомбу замедленного действия.
– Не теряй времени, добивайся того, чего хочешь от жизни, – говорила она. – До поры до времени все будет отлично, а потом вдруг…
Я понимала ее: ба-бах! Все мои амбиции испарятся, и мои мысли займет одно-единственное желание – иметь детей.
– Так случилось со мной, – говорила мама, – случится и с тобой. Так устроено природой.
Но, видимо, мне не повезло. Или случилось что-то непредвиденное. Я посмотрела на мужа:
– Бен! Что было потом?
Он взглянул на меня и сжал мою руку:
– Потом ты потеряла память.
Память. В конце концов все сводится к этому. Все на свете.
Я снова посмотрела на город, раскинувшийся внизу. Солнце клонилось к горизонту, тускло сияя сквозь пелену облаков, на траву ложились длинные тени. Я поняла, что скоро стемнеет. Солнце совсем скроется, взойдет луна. Закончится и этот день. Еще один потерянный день.
– У нас не было детей, – произнесла я.
И это не было вопросом.
Он не ответил, но обернулся ко мне. Взял мои руки в свои ладони, потер их, словно согревая, и сказал:
– Нет. Не было, родная.
На его лице была грусть. Он сожалел о себе или обо мне? Я не могла разобрать. Я не сопротивлялась, не отнимала рук, пока он гладил их. Я поняла, что, несмотря на абсурдность ситуации, чувствую себя с ним в безопасности. Я видела, что он добрый человек, думающий, терпеливый. Какой бы кошмарной ни казалась моя ситуация, все могло быть намного хуже.
– Но почему? – спросила я Бена.
Он не ответил. Только посмотрел на меня, и на его лице отразилась боль. Боль и обида.
– Как все произошло, Бен? – спросила я. – Как я стала такой?
Я почувствовала его напряжение.
– Ты уверена, что хочешь знать?
Я неотрывно глядела на девочку, катающуюся вдалеке на трехколесном велосипеде. Я понимала, что не впервые задаю бедняге этот вопрос, и ему не впервой рассказывать мне все в подробностях. Возможно, я спрашиваю его об этом каждый день.
