Вряд ли это вызвало бы у меня восторг. Думаю, у меня началась бы истерика – и все пошло бы гораздо хуже, чем сегодня, когда я узнавала правду постепенно. Я бы кричала и плакала. Это был бы просто кошмар.
Неудивительно, что Бен хотел скрыть от меня этот факт. Я представила, как он собирает все экземпляры романа и сжигает их на металлической решетке для барбекю на заднем крыльце, раздумывая, что бы мне сказать. Какая версия прошлого стала бы для меня наименее болезненной. Версия, в которую я буду верить до конца своих дней.
Но теперь-то все открылось. Я знаю правду. Свою, настоящую – не ту, что мне навязали, а ту, что вспомнила я сама. И теперь она сохранена, если не в моей памяти, так в этом вот дневнике. Теперь она не истает, как дым.
Я вдруг понимаю, что дневник, который сейчас веду, – моя вторая книга, как я теперь с гордостью осознаю, – может принести мне не только пользу, но и навлечь опасность. Это не фантазии. В нем есть правда, о которой, возможно, лучше не говорить. Тайны, которым лучше не выходить на свет.
И все же – я вожу и вожу ручкой по странице.
Сегодня утром я спросила Бена, носил ли он когда-нибудь усы. Я еще не совсем пришла в себя, точно не знала, что правда, а что нет. Я проснулась довольно рано и, в отличие от предыдущих дней, не будучи в иллюзии, что я все еще девочка. Я ощущала себя взрослой. Сексуальной. Первый вопрос, родившийся в моей голове, был не «Почему я в постели с мужчиной», но «Кто он такой?» и «Как с ним было?». В ванной я с ужасом увидела свое отражение, но снимки вокруг зеркала в общем соответствовали истине. Я увидела подпись под одним из снимков – Бен, – и имя показалось мне знакомым. Мой возраст, брак, все эти факты я как будто вспоминала, а не слышала впервые в жизни. Да, они были как будто «зарыты», но неглубоко.
Доктор Нэш позвонил мне, как только Бен ушел на работу. Он рассказал мне про дневник, мы договорились, что он заедет позже и отвезет меня на сканирование, и после этого я принялась за чтение. Несколько эпизодов я как будто почти вспомнила; кроме того, я вспомнила, как писала целые абзацы. Значит, какие-то крупицы памяти пережили эту ночь.
