Царь-батюшка спросил, как с соболем обходиться-то Когда я объяснил, он велел мне отвезти его в охотничью деревню в Гатчину. Но я сказал:
«Царь-батюшка, нельзя его в чужие руки. Они на шкурку позарятся, убьют его да скажут, что по случайности. Знаю я охотников этих. Нет у них к зверям жалости». Тогда царь сказал: «Я бы нашел надежного охотника. Да, пожалуй, ты прав. Забирай-ка ты его назад в Сибирь. Заботься о нем, пока он жив. Вот такой тебе мой наказ. Ступай к Мосолову и скажи, чтоб одарил тебя хорошенько. Да присматривай за моим соболем как следует. Ну, Бог с тобой!»
На следующий день, прежде чем Фредерикс начал свой доклад, царь рассказал ему о беседе со стариком охотником из Сибири.
Старику вручили часы с царским гербом; жене его подарили брошь; им заплатили за соболя и еще дали денег на обратную дорогу.
Великие княжны были безутешны.
– Но ничего не поделаешь, – говорили они. – Папа так решил.
У них не было гувернантки
Дети получали достаточно обширное образование; но в их обучении участвовало очень мало людей, как взрослых, так и сверстников. В начале моей службы при дворе у княжон вообще не было учителя. В их покоях были няни и больше никого. Когда няни уходили, дети были фактически предоставлены самим себе, если не считать их матери. Императрица, однако, почти все время проводила неподвижно в своем кресле и никогда не разговаривала с детьми в чьем-либо присутствии.
Чтобы дочери не унаследовали материнскую застенчивость, княжон с раннего возраста стали допускать к родительскому столу. Мария Николаевна начала обедать со взрослыми с шести лет. Поскольку девочки вели себя за столом хорошо даже без присмотра, их мать часто отсутствовала за обедом, а фрейлины, не получив указаний учить их хорошим манерам, тоже оставляли их одних. Должен сказать, что после трапезы, оказавшись в обществе взрослых, они порой вели себя совсем не так, как ожидалось от царских дочерей.
В конце концов учительницу им нашли, хотя официально она ею не именовалась. Звали ее Катерина Адольфовна Шнейдер. Она была племянницей доктора Гирша, придворного хирурга, и приглашена в качестве учительницы в Россию великой княгиней Елизаветой Федоровной после ее брака с великим князем Сергеем Александровичем. Впоследствии ее взяли в услужение к императрице.
Тонкая, хрупкая и стеснительная, эта юная дама была очень активна и готова на любую жертву. (Ее потом расстреляли большевики где-то в Сибири.) Она боготворила императрицу и ее детей. Ее работоспособность поражала. Она учила Александру Федоровну русскому языку и одновременно была ее личным секретарем; она делала для ее величества все закупки, сопровождала ее детей, куда бы те ни отправились. Она была бесконечно терпима и добросердечна. Единственным недостатком было то, что дети ни в малейшей степени ее не слушались.
Наконец Фредерикс, видя, что молодая дама постоянно находится при их величествах, не имея официального статуса, учредил для нее должность гофлектрисы.
Именно она давала великим княжнам их первые уроки и вела у них все предметы. Позже обязанности разделились; фрейлейн Шнейдер обучала девочек немецкому языку (сестры ненавидели этот язык и отказывались его учить), императрица взяла на себя английский, а месье Жильяр, гувернер цесаревича, давал им уроки французского. Г-н Петров, учитель русского языка, преподавал также русскую литературу и все остальные предметы.
