– А дети, внуки? – не унималась Юлия Павловна. Ей казалось, что может разговор о близких немного развеселит явно загрустившую от болезненных воспоминаний соседку.
– Нет, никаких детей. Был сын, но он погиб под колесами большегрузной машины. Несчастный случай. Это было очень давно, двадцать лет назад. И вообще одна я, нет у меня ни родственников, ни друзей, никого. Был вот сосед, Никита, они с матерью здесь с его рождения жили. Он был нам с мужем как сын, тем более что рос без отца. Но Зоя, его мать, лет пять, как умерла, а Никита повзрослел и собрался к невесте. Но вы, вероятно, это и так знаете.
Людмила Сергеевна замолчала, задумалась о чем-то, помрачнела.
– А вы знаете, у меня ведь тоже муж недавно умер, сердце, – при мысли о Саше слезы сразу навернулись на глаза Юлии Павловны, потом потекли ручьями. Она в очередной раз за короткое время перепрыгнула из хорошего настроения в плохое.
– Врачи сказали, не захотел бороться, не должен был умереть, молодой был еще. Бросил меня одну здесь. А я так привыкла, что он принимает решения, все разруливает, любые недоразумения, включая бытовые. Выяснилось, что я совершенно не готова к жизни без него, наверно поэтому одни косяки, за что не возьмусь. Квартиру нашу однокомнатную пришлось продать, чтобы сыну Сашиному от первого брака его долю наследства отдать. Поэтому комната, это все что я смогла себе позволить. Теперь, вот, как-то жить дальше надо, но… – Юлия Павловна говорила сбивчиво и готова была уже разрыдаться от жалости к себе, но соседка проявила редкую расторопность и быстро сунула ей в руку бокал с вином, и со словами: «Пей, пей, дорогая, все пройдет, потерпи», заставила выпить вино залпом.
– Надо привыкать, не вчера же он умер. Жизнь продолжается даже тогда, когда больше всего хочется умереть. И не жалей, что купила комнату – дом у нас очень хороший. Вадим Олегович, домоуправляющий наш, постарался, весь его отремонтировал, и проводку всю поменял, пробки никогда не вылетают, и вентиляцию как надо сделал, и крышу новую. Да и люди у нас все порядочные живут. Сама же проходила собеседование, – Людмила Сергеевна налила Юлии Павловне ещё вина и сунула в руку кусок пирога.
– Давай, закусывай, не ела ведь целый день ничего, наверное, а то развезет на голодный желудок, – она быстро перешла на ты и начала командовать.
– Я к нему в кабинет зашла, – хихикнула Юлия Павловна, которая заметно опьянела от обилия выпитого, – а он по телефону с кем-то одним матом разговаривает. Я так испугалась, не привыкла к такому, а он как заорет: «Вы кто?» Я чуть не описалась от страха.
– А сегодня ночью вас встретила и, кажется, всё же описалась, трусики-то были совсем мокрые, – сделав это признание, Юлия Павловна еще раз хихикнула, а потом прыснула и захохотала, вздрагивая всем телом и придерживая щеки пальцами, чтобы их не сводило от длительного хохота.
Людмила Сергеевна сначала со снисходительной улыбкой смотрела на неё, потом, не удержавшись, тоже начала смеяться. Последовала цепная реакция – женщины никак не могли справиться с хохотом. Посмотрит успокаивающаяся было Юлия Павловна на Людмилу Сергеевну и получит новый заряд смеха. Только начнёт стихать Людмила Сергеевна, но глянет на хохочущую Юлия Павловну и зайдётся снова.
Нервный смех двух женщин продолжался несколько минут, кое-как справившись с ним и вытирая ладонями текущие из глаз слезы, они, наконец, успокоились и замерли в изнеможении, уставившись на луну, глядящую на них в окно.
