А старец Григорий сидел на стуле и в полузабытьи читал одну молитву за другой.
Нина Ивановна, смотря на всё это полуотрешённым взглядом, думала о чём-то светлом, своём…
Потом Григорий попросил у Нины Ивановны кусок кудели (кудель – это моток льняного волокна для пряжи). Нина Ивановна принесла.
Он растянул кудель в толстую нить и стал мерить Вовку и креститься, приговаривая молитвы или свои какие-то заговоры. Потом попросил принести заслонку от русской печи и ковш сырой воды. Вовка всё это слышал, но словно сквозь сон.
Григорий скомкал всю нить кудели, которой мерил и крестил Вовку, в клубок и положил его на заслонку печки, не переставая что-то бормотать. Затем поджёг клубок кудели спичкой. Образовался яркий факел, почти до потолка. Григорий, не дав ему догореть, схватил руками и бросил в ковш с водой. Кудель в ковше медленно догорала. Слышался треск. Пламя угасало, а вскоре и вовсе исчезло.
В комнате воцарился полумрак. Уже был вечер. Григорий, без конца читавший молитвы, потрогал Вовку за плечо, приподнял его лёгкое тело за плечи и попросил: "Испей водицы. Сделай три глотка и спи дальше".
Вовка машинально подчинился его просьбе. Выпил воды из протянутого Григорием медного ковша с кривой ручкой. Вода отдавала каким-то странным запахом и вкусом, который сравнить было не с чем.
Потом Григорий испил воды, затем набрал воды в рот и стал на Вовку брызгать, как из пульверизатора. Вовка сначала вздрогнул от неожиданности, потом чуть не рассмеялся.
Он был где-то далеко, где ровный свет и дети с крыльями. И даже его маленькая сестра Валя летает с крыльями и смеётся от радости и догоняет брата Толика. А тот, тоже с крыльями, то улетает от неё, то догоняет её.
Больше в тот день и вечер Вовка ничего не помнил. Заснул крепким сном. А Григорий попросил Нину Ивановну зажечь керосиновую лампу. Сели за стол и долго разговаривали.
А потом Григорий ушёл, сказав на прощание Нине Ивановне: "Не буди его, дай ему отдохнуть. Пусть хорошенько выспится". Она проводила старца и сидела рядом с сыном почти до утра.
Вовка спал счастливым безмятежным сном, о чём говорили его ровное дыхание и медленный ритмичный пульс. Спал Вовка всю ночь, всё утро и большую часть дня, не просыпаясь.
Нина Ивановна поспала немного и снова вернулась к сыну. Он спал безмятежным сном. Прошло семнадцать часов беспробудного сна. Нина Ивановна забеспокоилась.
Что старец сделал с её сыном? Стала Вовку будить, гладя его по голове рукой.
Вовка сначала во сне улыбнулся, затем проснулся и сказал: "Мама, я долго спал? Мама, я тебя больше всех на свете люблю. А где этот дедушка?" Нина Ивановна ответила сыну, что дедушка Григорий ушёл, а ты спал почти сутки.
Вовка спрыгнул с кровати-лавки и начал суетиться, при этом он бормотал себе под нос какие-то слова.
А Нина Ивановна сидела и от счастья плакала. Она поняла, что к Вовке вернулась речь. Он стал говорить.
Вовка говорил без умолку.
В его речи не было никаких признаков болезни или каких-то маленьких дефектов. Речь его была ясна, чиста и проста, как вода, которая, как он сам думал, исцелила его.
Первого сентября он пошёл в школу.
Одноклассники были моложе на один год. Учился Вовка на "хорошо" и "отлично". Учёба давалась легко. Одинаково любил и точные дисциплины, и гуманитарные.
Потом он поступил на исторический факультет пединститута. С отличием закончил его и стал учителем. Стал хорошим учителем истории. Любил и философию. Любил и точные науки. Любил и музыку, и спорт. Любил всё.
