Дмитрий пробежался взглядом по строчкам, пытаясь сходу разобрать слегка пляшущий бисер букв. Кругленькие значки семенили по белому листу, прыгая, иногда выкидывая вверх и вниз пушистые хвосты «в», «д», «з», «р» и «у». Он убрал листок в карман.
– Я буду у себя, – сказал Милославский и удалился.
«Девятнадцатый век оставляет неприятный след на моем сердце. Глубокая и ноющая рана беспокоит меня, она саднит. Сколько можно терпеть этот нарочитый оптимизм людей? Что хорошего они видят в будущем? Что? Я ничего радужного не обнаруживаю там, за горизонтом событий. Новый век – иные надежды. Но я не люблю эйфорию по поводу смерти. Знаю, в чем причина радости. Она заключается в исторической близорукости. Множество людей ждут от грядущего прогресса великих технических революций. Они будут. Они придут, но неужели человечество думает, что уродливая техника и перестановка местами физических предметов способна одарить их счастьем? Прогресс неизбежен. Он способен изменить внешние атрибуты бытия, может повлиять на характер мышления людей, но никак не совершить духовное движение общества ввысь. В ту чистую синеву радужных перспектив. Я не верю в это. Я не верю в человечество. Скептик? – Спросите вы. Да, – отвечу я. Но вот, прозревая в глубину времен, в будущее, вижу, как затягивается узел психологических разноречий. Перекос между материальной и духовной стороной людской жизни с болью отзовется в грядущих поколениях. Двадцатый век явит собой неподражаемый пример растерянности перед бездной. Мне думается, что каждый из нас сможет именовать себя представителем поколения, утратившего веру. Самое страшное – веру в себя. Мировые войны, социальные катаклизмы будут – это я точно знаю».
А дальше – предложение, щедро перечеркнутое чернилами. Текст Милославского на этом заканчивался.
8
Дмитрий, сложив листок, убрал его во внутренний карман. Он, бросив усталый взгляд на море, ощутил, как холод бездны проник в душу.
Он прошелся до берегового изгиба и, встретив на обратном пути госпожу Арсеньеву, остановился, всматриваясь в ее любопытствующий взгляд. Промелькнула простая мысль: «Никакая не эмансипэ. Женщина всегда остается женщиной».
– Вы снова с ним беседовали?
– Да.
– И что на этот раз поведал господин Милославский?
– Он пессимистически смотрит на будущее человечества, предрекая ему скорую гибель, если я правильно сделал вывод.
– Да, странный он человек, – задумчиво произнесла девушка, обратив взор к набегающим на берег волнам. – Хотя ничего в этом нового нет.
– Вы так считаете?
Она кивнула.
– До посещения пансиона я прочла одну фантастическую новеллу угнетающего свойства. Названия журнала не помню, и история называется…
Задумавшись, она по-детски почесала указательным пальцем переносицу. Дмитрий сдержался от улыбки.
– Не помню. Хотите, я расскажу вам ее?
«Что случилось? Почему все исповедуются мне?», – не без иронии подумал он.
– Я весь во внимании.
– Вы опять со своей светской любезностью. Хорошо. Слушайте. Один художник нарисовал картину. Он был символистом и изобразил стройную девушку на берегу моря. Водная стихия бушевала, окутанная в розовую дымку, жемчужные барашки несли прохладу, наполняя воздух чем-то особенным, неповторимым, будто наэлектризовывая его. Он пропитался этим легко, как губка вбирает в себя влагу. Девушка в черном воздевала руки в немом призыве, словно она что-то испрашивала у неба. Может, лучшую судьбу. Возможно, молилась за кого-то. Но художник, поставив в уголке скромный автограф, назвал произведение «Отчаяние». Картина попала на выставку, не заслужив должного внимания, она так и исчезла бы в небытии, если б не один человек, посетивший экспозицию. Он был физиком. Взгляд его, замедлившись, остановился на розовой дымке, на девушке в черном обтягивающем платье, на ее фигуре готовой, казалось, вот-вот согнуться под тяжестью рока. И физик решил про себя: «То, что нужно. Я добуду открытку с этой картиной. Где-то у входа я видел, что женщина торговала цветными буклетами. Зашифрую „Отчаяние“ и пошлю его радиосигналом в космос». Он так и сделал. И вот в новелле проходит время. Много веков минуло, а сигнал, преодолевая немыслимые расстояния, с бешеной скоростью пролетел сквозь космос, и достиг чужой планеты. Там жили существа очень похожие на людей, но технически более развитые. Они расшифровали послание и, воодушевленные мыслью, что не одни во вселенной, полетели на зов в ту точку пространства, откуда пришел сигнал. Но каковы были их боль и разочарование, когда пришельцы ступили на Землю. Никого. Безжизненная пустыня. Человечество, много столетий назад погрязшее в жестоких воинах, истребило себя полностью. Пришельцы покинули планету. На этом заканчивается история.
