Ответ на бумаги, присланные от воевод и не требовавшие скорого решения, посылался не с нарочным гонцом, а при случае.
Точно так же и воеводы с приказными людьми не должны были отправлять неважные бумаги в Москву с нарочными гонцами, но ожидать гонцов из Москвы и через них уже передавать бумаги.
Дела в П. иногда, по особому распоряжению государя, подвергались ревизиям, но это происходило редко и только в особых случаях.
Судопроизводство в П. Отдельные П. ведали судом тех лиц, которые были им подчинены.
Если ответчик находил, что судья ему не друг или было у него с ним какое-нибудь дело, то он обращался к царю с челобитьем и последний назначал его дело к разбору в другом П.
Ответчик должен был сделать это до суда; в противном случае его челобитье оставалось без результата и суд признавался правильным.
Иск в П. вчинялся посредством подачи истцом судьям приставной памяти, названной так потому, что она вела за собой посылку пристава для вызова ответчика в суд.
Дьяки закрепляли эту память, записывали ее в книги и затем посылали приставов к ответчику, чтобы он, его жена, сын или же поверенный («человек, которой ходит за делами», как выражается Котошихин) стали к ответу в П. Когда находили ответчика или его поверенного, то на нем и на истце брали поручные записи, что они явятся в срок к разбору дела.
Срок этот назначался судьями или же истцом и ответчиком по взаимному соглашению. Если бы назначенный срок оказался для них почему-нибудь неудобным, то по их челобитью он мог быть отодвинут далее.
Пока истец не представлял поручителей по долговому делу, оно не разбиралось; если же их не представлял ответчик, то его отдавали под надзор приставам или держали скованным в П. впредь до представления им поручителей или же до окончания судного дела. Если бы в срок, назначенный для разбора дела, истец не явился, то ему отказывали в иске; если же не являлся ответчик, то он считался виновным без суда и дело решалось в пользу истца.
Иногда с истца и ответчика брались поручные записи, чтобы они до окончания дела не уезжали из Москвы.
В случае нарушения этой записи со стороны истца, он лишался иска, а царские судные пошлины брались на его поручителях; в случае отъезда из Москвы ответчика иск и пошлины без суда доправлялись с его поручителей, хотя бы ответчик и не был виновен.
Когда наступал срок, назначенный для разбора дела, истец с ответчиком являлись в суд. Истец подавал судье челобитную; судья, прочитав ее, спрашивал ответчика, готов ли он отвечать?
Если он был не готов, то ему для этого давался известный срок, но челобитной истца в этом случае ему не читали и не давали ее на руки.
Если же истец заявлял, что он готов отвечать на челобитного истца, то последняя читалась ему и он должен был возражать против нее.
Возражения он мог делать лично или через поверенных.
Во время разбирательства подьячие записывали речи сторон, а по окончании судоговорения прочитывали им написанное, и стороны прикладывали свои руки к судному делу; за неграмотного подписывал тот, кому он верил.
После этого истец и ответчик опять отдавались на поруки, а подьячие выписывали коротко, что кто говорил, а также узаконения, на основании которых можно было решить это дело, и судьи решали его; если же дела нельзя было решить в том приказе, где происходило судоговорение, то оно отсылалось к царю и боярам, которые и постановляли решение.
