Приключение Горохового Гномика - страница 5

– А что ещё говорит дядя Боб?

– Он говорит, что есть очень жаркие пустыни – они песчаные, и бывают очень холодные пустыни – они ледовые.

– Наверное, и там, и там не сладко.

– А я хотела бы взглянуть. Хоть одним глазком.

– Одним глазком, пожалуй, можно… – нехотя согласился Гороховый Гномик. – Но реки всё равно интереснее.

– Какой ты неисправимый, – посетовала Фасолька.

– Если одни пустыни очень жаркие, а другие очень холодные – пусть их перемешают между собой, вот тогда будет хорошо!

– Почему, Гороховый Гномик?

– Ну как же, Фасолька! Ведь тогда и в жарких, и в холодных пустынях будет просто тепло. Лёд растает, потекут речки, а песок станет песчаными берегами.

– И вот тогда ты с удовольствием отправишься в пустыни. Чтобы поплавать по рекам. Я тебя поняла, Гороховый Гномик, – рассмеялась Фасолька.

– Вот только тогда туда многие отправятся, – посетовал Гороховый Гномик. – И они перестанут быть пустынями.

– Ага, – подхватила Фасолька фантазию друга, – они станут толпынями.

– Ну, нет, толпыни на свете и так есть, – возразил Гороховый Гномик. – Дядя Боб рассказывал про такую штуку: города.

– И что же он рассказывал про города? – поинтересовалась Фасолька.

– Не поверишь! Там люди живут друг у друга над головой. А у них над головой живут другие люди. А у тех ещё. И так много-много раз.

– Так не бывает, Гороховый Гномик. Как они удержатся друг у друга над головой?

– Каждый такой этаж как-то крепится. Я не знаю. Сам никогда не видел.

– Да и зачем им это? Места всем и так хватает.

– Видимо хватает, да не хватает. Это в пустынях никого нет. А толпыни на то и придуманы, чтобы толпиться на головах друг у друга.

– Какие-то нелепые эти люди, – фыркнула Фасолька. – Зачем сидеть друг у друга на головах, когда вон сколько необжитых лугов, полей, холмов, лесов.

– Пожалуй… – кивнул Гороховый гномик. – Я бы не хотел, чтобы кто-то жил у меня над головой. Допустим, в воротнике брезентовой куртки. А вдруг он однажды во сне упадёт ко мне в капюшон? И навалится на меня?

– Ох, и весело будет, наверное! – зажглась Фасолька.

– Ему-то, конечно, будет весело, – нехотя согласился Гороховый Гномик. – А вдруг он меня зашибёт?

– Значит, если и жить в толпынях, то только поверх всех! – вспыхнули глазёнки у Фасольки.

Клоун Стручок был самой настоящей игрушкой. Его тряпичную часть надевали на руку, а тяжёлой деревянной головенцией болтали направо-налево с помощью указательного пальца. Грубо вырезанное лицо клоуна было покрыто лаком и ярко-красной краской, которая обозначала рот и щёки.

Однажды он был позабыт детишками на огороде, когда те приходили лакомиться клубникой. И с тех пор там жил. В прошлой жизни он был Петрушкой, но дядя Боб прозвал его Стручком, потому что тяжёлая деревянная головенция клоуна была вытянутой и формой напоминала месяц на небе. Дяде Бобу, впрочем, она напоминала не месяц, а самый обыкновенный стручок, оттого он и выдумал такое прозвище.

Клоуну понравилось его новое имя. Он сказал, что Петрушек много, петрушка вообще есть в каждом огороде. Правда, Гороховый Гномик возразил, что в ином огороде стручков ещё больше. Вот, например, у них. Но клоуна это не смутило, он сказал, что существует только один клоун с таким именем – и это он сам. Тут возразить было нечего, и наши герои подружились.

Клоун Стручок был рождён для кукольного театра, но ни разу в жизни в нём не бывал. Однако он важничал, что всё про театр знает, и вообще, скоро за ним приедут и заберут его в город, так как он – известный и горячо любимый театральный актёр.