ЛУна, у которой от стрекота сороки началась головная боль, повернулась к Матильде, ища у нее поддержки.
–Сорока, дорогая, – промурлыкала Матильда.– Леди ЛУна хотела бы поблагодарить Вас за любезность и передать… Ну же, леди, теперь Ваша очередь. —
–Да, да, – ЛУна пыталась собраться с мыслями. – Передайте, пожалуйста, Сэму, что мы здоровы, и я с кротостью* принимаю свою судьбу.
–Чакери-чак! То, что вы здоровы, я вижу собственными глазами, но при чемтут кроты?! – с недоумением спросила Сорока.
–Кроты? – изумилась ЛУна и опять обратилась за помощью к Матильде.
–Трудности перевода, милая, – промурлыкала умная кошка, которая знала много странных слов. Матушка Крибли долгими зимними вечерами любила читать вслух старинные романы, держа на коленях свою любимицу, к которой относилась почти как к подруге.
–Я думаю, любезная Сорока, – промурлыкала Матильда. – для первого раза будет достаточно, если Вы передадите Сэму, что Леди ЛУна с сыном чувствуют себя хорошо и хотели бы знать, как дела у него.
– Ча-ча! Леди ЛУна действительно думает, что я похожа на почтового голубя?! Только и дел у меня, что летать от вас к «Зеленому стручку» и обратно!
Леди ЛУна закатила глаза и слабо мяукнула.
–-Ну что Вы, милая, – откликнулась вместо нее дипломатичная Матильда. – Но, если Вам будет по пути, мы рады будем увидеться и поговорить за общей трапезой.
–Прре-крр-асное предложение, подр-руга, – ответила Сорока, которая очень любила поесть. – Поблизости от вас сохранилось мое третье гнездо*, в котором я держу всякую полезную мелочь. Я там изредка бываю и при случае с удовольствием навещу вас.
Сорока взмахнула крыльями и несколько неуклюже взлетела вверх.
Переполох в театре «Киски-актриски»
Так случилось, что в день отъезда господина Гераклидиса в Киттаун, Ури- Хамм на том же автобусе отвозил в столицу корзину с бобами для хозяйки гостиницы и театра кошек «Киски-актриски». Не подумайте, что это были обычные заурядные бобы. Нет! Это были Бобы с заглавной буквы!
Хозяин Зеленной лавки выращивал эти огромные сладкие и питательные БОБЫ на двух грядках. На одной – для себя и друзей, а на другой – для Мадам Анри-Димо, хозяйки «Кисок-актрисок», знаменитого театра кошек. Кухарка Мадам фаршировала их мякотью помидоров с толчеными орехами пяти сортов и двенадцатью приправами, и они украшали меню театрального кафе. В городе ходили слухи, что некоторые молодые люди, заглянув в кафе перекусить, взрослели и даже старели, не отрываясь от лакомого блюда, и невестам приходилось прибегали к помощи полицейских, чтобы тащить их оттуда под венец!
Ури-Хамм явился к Мадам в подавленном состоянии. Зависть к удачливому Гекли-трусишке давила на него, как соковыжималка на помидор. Потому, наверное, знаменитое блюдо к удивлению хозяйки так и не смогло поднять ему настроение. Впрочем, сама Мадам тоже находилась не в духе. Одна из кошек, которые были артистками ее театра,– «сиамка» в черных чулочках с прелестными голубыми глазами— сбежала на баркас* «Карабас» и уплыла в неизвестном направлении. Она всегда была легкомысленной и склонной к необдуманным поступкам. Однако та-а-кого безрассудства не ожидал от нее никто! Три остальные кошки, которые обычно ссорились, на время заключили перемирие.
Самая разумная и авторитетная из них, окрасом похожая на кофейный напиток «Капучино», собрала подруг на Совет. Она сообщила, что узнала от своей приятельницы морской свинки печальную новость: беспечная артистка подружилась на баркасе с коком и возвращаться не собирается.
