У вожатого отлегло от сердца – по-видимому, дети никуда отсюда улетать не собирались. Он посмотрел на остальных четверых мальчиков, которые продолжали свой разговор, словно ничего не произошло. Саша удивился, но потом догадался, что никто из них не видел, что происходило с их товарищами. Он даже засомневался – не привиделось ли всё это ему? Но в то, что он вдруг тронулся умом, верить как-то не хотелось.
Даня перевернулся на живот и, приподнявшись на локтях, тихо, почти шёпотом, спросил своих приятелей:
– Что это было?
– А что было? – открыв глаза, задал встречный вопрос Женя.
– Ну… всё это… что было…
– Тебе понравилось? – повернулся к нему Владик.
– Это так необычно и здорово, что даже не знаю, как объяснить. Мне показалось, что меня словно… ну… как к зарядному устройству подключили, было щекотно и приятно. А потом будто бы мы парили в воздухе, и на нас дождик пролился. Это в самом деле было?
– Ну, было, конечно. Правда, здорово? – прищурился Владик.
– Да! Но как это произошло? Кто это сделал?
– Кто? И я, и Владик, да и ты тоже, между прочим. Мы вместе это сделали.
– Я ничего не делал.
– Делал. Ты не сопротивлялся и держал наши руки – значит, ты тоже был частью круга. Ты доверился нам и поддержал мысленно, хоть сам этого не понял, – улыбнулся Женя. – Получается, что ты попал, то есть – настроился, в резонанс или на нашу с Владом волну. Это хорошо. Возможно, что ты такой же, как и мы, только сам этого не знаешь.
– А вы знаете?
– И мы не знаем… пока, – вздохнул Владик. – Был бы здесь наш наставник, он бы смог определить точно.
– Кто это – ваш наставник?
– Один хороший дедушка. Он много чего умеет и нас учит.
– Чему учит?
– Тому, что сам умеет.
Данька помолчал, осмысливая услышанное, потом снова спросил:
– А как это – быть как вы? Что это такое? Я смогу так же как вы лечить царапины и синяки?
– Синяки – это не сложно, этому можно научиться легко – было бы желание. Но, в принципе, и синяки с царапинами тоже.
– А что ещё?
– Мы не знаем, – сказал Женька. – Это от тебя самого будет зависеть. В своё время сам поймешь.
Даня опять замолчал. Он переводил взгляд с одного на другого приятеля и пытался понять – говорят они правду или разыгрывают. Взгляд его задержался на Жене, и только тут Данька вдруг заметил чуть ниже его левой ключицы странный шрам в виде ромба. Похожий шрам, только круглый, был на груди его умершего отца. Отец воевал на Кавказе и получил там пулю в грудь. Тот шрам, у отца, был похож на этот, что красовался на плече Жени, только форма другая. Он пристально уставился на этот ромбик. «Неужели в Женю тоже стреляли? – пришла вдруг в голову Дани такая мысль. – Но как? Кто? Он же мальчик, как и я. Где он мог получить такой шрам?» Даня протянул руку и осторожно коснулся пальчиком ромбика на плече Жени.
– Это… похоже на пулю… Да?
– Это кинжал, – помолчав немного, ответил Женя, и добавил, серьёзно посмотрев прямо в глаза Дани: – Фашистский кинжал.
– Когда? – еле слышно прошептал Данька.
– Прошлым летом. И это тоже, – Женя показал на рваный неровный шрам на правом плече. – Это подарил очень большой и злой… пёс. Собака, в общем, большая. Не везёт, как видишь, моим плечам.
– Долго лечили? Шрамы-то, о-го-го какие…
– Ну, за час, примерно, наш доктор управился, – улыбнулся Женя.
– За час?!
– У нас очень хороший доктор, – серьёзно добавил Владик, – лучше нас в сто раз.
Данька недоверчиво переводил взгляд с одного на другого, и было видно, что он совсем не верит в их слова. Ну, не верит – и не надо, пусть считает всё шуткой. В это время вожатый предложил всем ещё раз окунуться в речке и собираться в лагерь, иначе они рискуют опоздать на ужин. Никто не отказался. Ещё десять минут мальчишки резвились в воде до команды вожатого выбираться на берег. Вытерлись взятыми с собой полотенцами, оделись и поспешили в лагерь, болтая обо всём сразу и ни о чём одновременно. Вожатый же не спускал глаз с Жени, Влада и Дани, пока Владик, почувствовав на спине его пристальный взгляд, не повернулся и не посмотрел на него вопросительно. Саша стушевался и отвел глаза, но всё равно продолжал поглядывать на них время от времени.
