Сделать это было непросто. Сигизмунд не доверял даже своей охране и всегда запирал все двери на засов. Обычно князь, не выходя из своей спальни, слушал обедню, совершавшуюся в соседнем покое. Его верным сторожем служила ручная медведица, которая в это время гуляла по двору замка. Возвращаясь в комнату Сигизмунда, она царапала когтями дверь, после чего он впускал ее. Зная это, Иван Чарторыйский стал царапать дверь загодя припасенной медвежьей лапой. Сигизмунд открыл засов, братья ворвались внутрь и закололи его вилами.
После этого на великое литовское княжение был избран брат польского короля Владислава III Варненьчика князь Казимир (младший сын Ягайло), который с 1444 года стал одновременно и польским королем. Он вынужден был пойти на уступки литовским феодалам. Многих выпустили из-под ареста, среди них и князя Олелько Владимировича с семьей (его содержали в Кернове, а жену с двумя сыновьями, Семеном и Михаилом, – в Утянах). Были восстановлены Киевское и Волынское удельные княжества. На первое сел Олелько Владимирович, а на второе – князь Свидригайло.
Став княжить в Киеве, Олелько Владимирович первым делом расправился с народным героем, воеводой Юршей. Он отстранил его от должности и отнял земли в Киевском повете. Так уж издревле повелось, что правители во все времена не шибко привечали героев, слава которых затмевала их собственные достоинства.
Поэтому Олехно Кисель, новоиспеченный воевода, а по сути дела временщик, приглашение Якова Немирича на пир по случаю Петрова дня принял с радостью. Он знал, что к нему съедутся богатые шляхтичи не только со всего Киева, но и со всей округи. С некоторыми из них Олехно был знаком, а с другими желал познакомиться. Ему хотелось подольше остаться на столь почетной и, главное, денежной должности, а значит, ему требовалась поддержка уважаемых и богатых людей.
Андрейко помог своему хозяину забраться в седло (что оказалось непросто: Яков Немирич изрядно накушался доброго заморского вина, которым угощал его воевода), и они неспешным шагом покинули Литовский замок. Теперь главной задачей пахолка было не дать своему пану свалиться с коня. Путь к дому Немиричей был недлинным, но очень опасным, особенно для человека, не очень твердо сидевшего в седле. Ведь Якову Немиричу предстояло спуститься по очень крутому Боричеву узвозу. Как это ни странно, но именно по нему купцы заезжали в Киев.
А происходило это потому, что возле Литовского замка находилась мытница. В Киеве за все нужно было платить: за проезд по городу, за проезд по мосту, за право торговли, за наем амбара, за представление товара на заставу, за наем торгового места на гостином дворе и прочее. Существовали «роговая» и «привязная» пошлины – за привязывание скота в месте торговли – и «узольцовое» – за обвязку товара с приложением таможенных печатей в качестве гарантии продажи его только в местах, где установлены мытные знаки. На этом многие наживались, но больше всего – воевода и мытники. С купцов, проезжавших через Киев (его границы простирались от речки Почайны на Подолье до Золотой брамы в Верхнем городе), мыто собиралось не с товаров, а с каждого воза, на котором их везли. И не важно, сколько было товара, считали возы.
Тогда купцы пошли на хитрость – не доезжая до мытницы, перегружали возы таким образом, чтобы их стало меньше. Но тяжелые, с верхом груженные возы были мало приспособлены для киевских гор, особенно Боричева узвоза. И конечно же на этом крайне неудобном месте они часто ломались, рассыпая тюки и бочки, чего с нетерпением ждала зорко наблюдавшая за ними замковая стража. Как только это случалось, возы вместе с товарами реквизировали в воеводскую казну.
