Настроение целителя стало портиться. Ещё больше оно испортилось, когда я отказалась покупать с таким трудом подобранные им лекарства.
Изрядно посерьёзнев, Валентин отправил меня снова на ковёр и занял пункт управления моим здоровьем.
– Сейчас я буду ставить вам на место позвонки, – многозначительно и сухо заявил костолом.
Отрешённым взглядом, он вперился в меня и стал крутить пальцами рук, словно завинчивая шурупы. Покрутит, щёлкнет, опять покрутит.
Затем Валентин утомился и стал почёсывать правое ухо в промежутках. Меня начал разбирать смех. С трудом сдерживаясь, я смотрела ему прямо в глаза.
Валентин, видимо, почуял потерю авторитета, так как занервничал и прекратил завинчивание шурупов.
Он резко поднялся и направился ко мне. Неряшливый мужчина, замотанный в синий балахон, нетерпеливо и раздражённо потребовал:
– Дайте мне свою шею.
– Зачем? – удивлённо ответила я.
– У вас плохая осанка, её надо поправить!
Костолому явно не нравилось моё поведение, и, отвечая, он повысил голос.
– Плохая осанка? – недоумённо переспросила я.
– Ну уж нет, – категорически поднялась мысль. – Если Бог не рискнул исправлять, то тебе и подавно нельзя.
В это время, из-под балдахина, к моей шее, потянулись короткие пальцы с обгрызенными ногтями.
– Нет, нет, не надо ничего исправлять! Не трогайте мою шею! – слегка рассмеявшись от комичности движений, и подняв руки, я шарахнулась от лекаря.
И тут он взорвался, разразившись криком:
– Уходи отсюда! Иди лечись к другому доктору! – лекарь исказился в лице и брызнул слюной.
От неожиданности такой истерии, я в изумлении смотрела на него. Как вдруг по его щекам пошли пунцовые пятна, а кончики ушей стали нервно подёргиваться. Казалось, сейчас он выпорхнет на своих ушах из балахона и улетит к потолку со звенящими колокольчиками. И тут я расхохоталась.
Это было последней каплей. Схватив меня за руку, он в исступлении вытолкал меня за дверь, со словами:
– Уходи, уходи отсюда!!!
На лавке в коридоре сидел единственный дед и недоумённо смотрел на нас.
Дверь с силой захлопнулась за моей спиной.
Дед встал и зашёл следом за мной. Мне стало искренне жаль его.
Пропал человек.
Луговая Марина Дмитриевна, 1994 года рождения.
11 апреля вышла днём с работы и не вернулась.
Приметы: рост 165 см, худощавого телосложения, волосы светло-русые до плеч, глаза серые.
Красивая молодая девушка улыбалась с фотографии на поисковой листовке из Интернета.
Утро началось с дурных новостей. Стас передал информацию и просил помощи в поиске.
– Вышла и не вернулась… – глядя на фото пропавшей, где-то глубоко в душе заныло и стянуло.
«Экстрасенсов просьба не беспокоить» – большими чёрными буквами выделялась подпись в самом низу листовки.
– Почему… – подумала я, – разве в такой ситуации не любая ли информация может быть в помощь?
– Ну да ладно, я не экстрасенс. Интересно, а кто?..
Взяв телефон, маятник и диаграмму с буквами, я села за работу.
В интернете оказалось много фотографий пропавшей. Социальные сети были наполнены личными снимками в разные моменты жизни. Внутри опять сжался комок необъяснимой тоски.
Утончённое лицо, профессиональный макияж, распахнутые грустные серые глаза. Эта девочка чувствительна… Она знает, что такое боль и разочарование.
Ощущая её, словно изнутри, я становилась всё ближе к ней, и тем сильнее накатывала щемящая тоска.
Нужно было понять, что с девушкой. Когда спрашиваешь о людях – духи отвечают кто-кого видел. Если человек мёртв, то дальнейшие вопросы лучше задавать ему.
