Вместительный светло-коричневый горшочек предлагал черпать из него золотистый мед, и юноша уловил потрясающий запах лугов и каких-то незнакомых ему пряных трав. Рядом с чайником удобно устроилось блюдце с несколькими нарезанными кружочками лимона, тут же находилась небольшая двузубая вилка, явно серебряная.
Фильт насчитал не менее полутора десятков вазочек с вареньем, но ароматы не смешивались, а словно висели над каждой из них, ненавязчиво приглашая попробовать. Юноша узнал абрикос, землянику, персик, малину, клубнику, кизил, ежевику, крыжовник, чернику, бруснику, черную и красную смородину, но остальные определить не смог – таких ягод он не встречал.
Большая миска цвета молодой травы была отведена под рыхлый, зернистый творог. Рядом с ней расположился того же цвета приземистый кувшин с черпачком, откуда Фильту словно подмигивала белоснежная сметана.
Поджаристые булочки, обильно обсыпанные маком бублики и витиеватые крендели заняли свое место в объемистой плетеной корзинке, в прутья которой была игриво вплетена огненно-рыжая ленточка.
Отдельная ваза предназначалась для фруктов, где, слегка обдавая воздух холодком, покоились грозди светлого и темного винограда, иссиня-черные сливы, бархатистые персики, сочные груши и апельсины с надрезанной кожурой.
Юноша, стараясь не открывать слишком широко рот, переводил взгляд с тарелок, где лежали куски копченой севрюги, изящно свернутые в трубочку ломтики форели и лоснящиеся аккуратные квадратики сельди, на блюда с нежно-розовой ветчиной и несколькими сортами сыра. Но и это было еще не всё.
Основное блюдо представляло собой внушительную горку дышащих порами блинов, от которых словно исходил живой жар. Подле них стояла масленка, помещенная на чашу, наполненную льдом.
– По-моему, я сплю, – пробормотал Фильт.
– Ты потерял аппетит, мой дорогой ученик? – беззаботным голосом осведомился Мол-Габур, ловко накладывая себе в тарелку блины и прочую снедь. – Налетай, у нас тут ждать не принято.
Разведчик помотал головой, словно до сих пор не веря, что это кулинарное зрелище происходит наяву, сглотнул и принялся за дело.
После грандиозного завтрака они вернулись в комнату Фильта. Разведчик вопросительно посмотрел на мага в ожидании изложения плана действий, но тот сказал, даже не присев:
– Постарайся собраться с мыслями и изложить их на бумаге. На столе есть всё необходимое. Пиши на одном листке свои идеи и версии, а на другом – факты. Потом сверяй их между собой и вычеркивай то, что не согласовывается. Впрочем, это просто совет, ты волен делать так, как тебе удобнее.
– А вы? – спросил Фильт, не чувствуя особой радости от задания своего учителя.
– А мне надо нанести кое-кому визит, – ответил Мол-Габур. – Сейчас кое в чем медлить нельзя.
И он вышел из комнаты.
– Кое-кому, кое в чем, – передразнил Фильт, когда дверь за чародеем закрылась. – Как всегда, сплошные загадки, намеки и недоговорки. Невозможно работать! И зачем мы так торопились возвращаться в Сколладию?
Он придвинул к себе два листа бумаги, взял карандаш и задумчиво поглядел в окно. На улице светило солнышко, щебетали птички, наверняка пахло травами и цветами, а он вынужден сидеть тут и составлять какие-то схемы. Но делать было нечего, и Фильт принялся за работу, притащив на стол кувшин с прохладной водой, которая не нагревалась, и кружку.
Минуты и часы бежали, и через некоторое время разведчик был вынужден признать, что учитель вновь оказался прав. Его вроде бы ладные и логичные версии и мысли пришлось вычеркивать одну за другой, так как они не подходили под факты. Фильт покрывал бумагу квадратиками и стрелочками, иногда сминал листок и выбрасывал его в корзину для мусора, благо у волшебника этих листов хватало. Однако итог получался неутешительным. Все свои варианты он забраковал, а новых идей у него не появилось.
