Луковка выпятила губки и пожала плечами.
— И что с того? Взялся ухаживать, а сам только напакостил. Мало ли чего ты там не знал! Настоящий герой за свои поступки отвечает.
На охотника было жалко смотреть: самомнение требовало реабилитации, но не находило путей. Луковка едва сдерживала смех.
— Её даже бабка соседская не боится! — добила она.
Парень надулся. На лице его ясно читались метания между страхом и необходимостью доказать своё мужество.
— А она это, что тут делает-то?
— В полиции работает, — снова развела руками Луковка. — Преступников вынюхивает.
— А на людей… того… не бросается?
Луковка отмахнулась.
— Какое! Она и тени от куста боится. Маленькая ещё. Не думаю, что она поняла, чего ты от неё хотел, да и подарки твои не по ней.
Охотник шумно выдохнул и немного расслабился.
— А чего она хочет тогда?
— Да вот кто бы с ней на рынок сходил, — вздохнула Луковка и стрельнула глазками. — А то я как-то ходила, так нас там затолкали, обидели и обсчитали!
— Пошли сегодня! Я им всем покажу! — сразу воспылал праведным гневом охотник, но тут же сдулся. — Втроём, а? Тебе ведь тоже там что-нибудь нужно, я донесу до дома…
— Ой, да мне так, по мелочи, — прикрыла рот рукой Луковка. — Хурмы там, чомы…
По такому поводу начальник отпустил их пораньше. Фыся насторожённо принюхивалась к охотнику, а он — к ней, так что они держались друг от друга по разные стороны Луковки.
— Тебя как зовут-то хоть? — осторожно спросил человек.
— Боец-брониана Фыся, — отрапортовала та, как начальник учил.
— А где броня?
Фыся скисла.
— Будет, когда курс подготовки пройду. А вчера завалила.
Охотник побледнел, осознав, что встал на пути чудища к цели.
— Самого-то как кличут? — спросила Луковка, тихо покатываясь со смеху.
— С-стручок, — сообщил он так, словно собирался объявить это с гордостью, но в последний момент решил заместись под коврик.
На рынке под закрытие народа было поменьше, но Фыся всё равно втиснулась между Стручком и Луковкой. У охотника от такого соседства чуть коленки не подогнулись, но в следующую секунду он, наверное, вспомнил про соседскую бабку, и выпрямился, изображая гордого и смелого. Луковка давилась в кулачок.
— С чего начнём? — спросил охотник неровным голосом, косясь на мелкую. — С фруктов?
— Лучше с мяса, — сжалилась над обоими Луковка. — Тогда сразу можно будет Фысю отпустить домой.
— Мясо! Домой! — одобрила брониана, заставив охотника вздрогнуть.
— Ну, — он огляделся поверх голов, — вон мясной лоток.
Лоток оказался весьма знатным — в три обычных ширины. Были там и разные птицы, и бараньи части, и коровьи, даже свинину Луковка увидала, судя по копытцам, а в загоне за прилавком блеяло мясо на ножках. Фыся уставилась туда, как заворожённая.
— А живой… сколько? — просипела она.
— Ягнёнок два дуля, козлёнок четыре, телёнок десять! — радостно сообщил торговец.
Пришлось объяснить Фысе, сколько тилей составляют дуль. Ей не понравилось.
— До-орого, — заканючила она.
Луковка в целом была согласна. У неё в деревне таких цен и близко не было. Но тут всё же город, всё дороже. Она вон матери боялась писать, сколько за съём дома платит, а ведь это за казённый счёт!
— Да ладно, где дорого! — выпятил грудь Стручок. — Нормальная цена!
— Так точно, так точно, — залебезил торговец. — У нас цены очень хорошие, больше таких во всём городе не найдёте!
Врёт, подумала Луковка, но встревать не стала, да и торговец отвлёкся на более сговорчивого покупателя.
