Горожанам нечего было противопоставить его волшебству, и будь это место самым обыкновенным, они непременно стали бы слугами этого вредного, но довольно могущественного старикашки. Но Одоната – это Одоната, и всё пошло так же, как и с любым другим нарушителем.
Да, волшебнику удалось построить на высоком утёсе над городом аж целый замок, пусть и совсем небольшой, и даже в нём поселиться. Но любые попытки колдовать в этом месте оканчивались полнейшим крахом. Заклинания либо работали не так, как нужно, либо не работали вообще.
В конечном итоге, волшебник разозлился и попытался проклясть и город, и озеро, и весь край Одонаты. Проклятье сработало, только вместо всего остального, оно ударило прямо в его же замок. Сам злобный старик исчез, а полуразрушенный замок так и остался стоять на вершине утёса.
Никто к нему не решался приблизиться – не только из страха перед волшебником. Проклятье осталось наложенным на руины замка и было заметным, поскольку образовало вокруг него полупрозрачный чёрно-красный купол. Так они и стоят теперь зловещей достопримечательностью.
К счастью, больше в истории Одонаты никаких приключений не происходило. Она по-прежнему любима и жителями, и гостями.
За время рассказа Ипомеи об Одонате, Друз не проронил ни слова. Он слушал очень внимательно, и хотя всё его представление о внешнем мире сводилось к ближайшему лесу, его воображения хватило на очень даже красочные картины этого места. Гоблинёнок так увлёкся, что совершенно забыл про время. Когда Ипомея замолчала, была глубокая ночь.
– Как было бы здорово хотя бы глазком взглянуть на эту Одонату! – воскликнул Друз.
– Ну, когда-нибудь можно будет там побывать, – улыбнулась Ипомея.
– Может, завтра? – глаза гоблинёнка сияли, он был полон энтузиазма.
– Ну уж нет, – улыбка феи стала более натянутой, – я не хочу пока туда возвращаться. Для меня там слишком шумно. Пожалуй, следующей весной я их навещу. Тогда и ты тоже сможешь увидеть Одонату.
Друза несколько огорчил отказ Ипомеи, но обещание со временем показать ему удивительный город немного его утешило.
– А почему не раньше? – поинтересовался он.
– Когда в мире становится слишком холодно, я крепко сплю, так что раньше весны мы никуда не отправимся.
Друз не знал, чему ему больше поражаться – обещанной феей переменой погоды или тому, что она спит, когда холодно. Ипомее пришлось ему объяснять, что феи, будучи душами растений, на время осени и зимы засыпают вместе с ними. Они не могут бодрствовать, когда в мире слишком холодно.
– Ой, как поздно! – вдруг воскликнул Друз, глянув на часы, – мне давно пора спать! Увидимся завтра!
Они распрощались и гоблинёнок поторопился к себе. Его семья давным-давно смотрела свои гоблинские сны, а он, улёгшись в постель, всё думал про Одонату и странный образ жизни фей. Теперь ему хотелось посмотреть и на осень, и на зиму, а с новым приходом тепла посетить стрекозиные город и озеро. Когда он наконец-то уснул, ему виделись стрекозы и лес, птицы и цветы, небо и солнце – совсем уж не гоблинские сновидения.
На утро он огорошил свою семью странным решением: на следующий год он собирается посетить какое-то лесное озеро и город! На осторожное предложение родителей сходить и посмотреть на родное пещерное озеро, Друз заявил, что это совсем не то, и вообще дело даже не в озере.
Гоблины не стали переубеждать Друза, хотя после всех объяснений лишний раз убедились, что у него что-то не в порядке с головой. Переучивать и пытаться переделывать кого-либо было совершенно не в их характере и обычаях. «Гоблины – крепче скал, их не отшлифуешь и не перекуёшь» – таково было всеобщее гоблинское убеждение.
