– Ну что, убрал ружье? Как Аленка? Собрались? Молодцы! Да, вот еще что. Я забыл тебя попросить патроны тоже спрятать. Коробка на холодильнике стоит.
– Хорошо, все сделаю, – смущенно пробормотал Миша.
Ему было стыдно, он злился на себя. Лопух, ну и лопух же он! Не выполнил поручения, да и с ружьем не сладил. Хорошо, что дед не видит его сейчас. И Аленка.
А кстати, где она?
Он вдруг с испугом осознал, что совершенно забыл про сестренку. До скольких бы он досчитал сейчас? До тысячи? Или до десяти тысяч, как и обещал?
Оставив ружье на столе, Миша бросился на поиски. Аленки нигде не было. Терзаемый все нарастающим беспокойством, он обыскал весь дом, обошел двор, но сестренка исчезла.
Неужели она все-таки ушла в лес?! Да уж, и вправду хорошо спряталась!
Запаниковав, парень крикнул во весь голос:
– Десять тысяч раз, два, три, четыре, пять – я иду искать!
А потом очертя голову кинулся по тропинке. Только бы девчонка не ушла далеко, только бы не ушла!
Вначале Миша бежал молча, оглядывая каждый куст и ствол, но терпения хватило ненадолго и он закричал – так, что эхо гулко заметалось среди стволов:
– Аленка! Где ты? Отзовись! Я сдаюсь! Больше не играю! Ты победила!
Сестренка не откликнулась. Ответом было настороженное молчание затаившегося леса и глухой рокот вдалеке на востоке.
В огненном плену
Инна не помнила, как брела по неприветливому мрачному лесу, помнила только, что вдруг очутилась в совершенно незнакомом месте, болотистом, мрачном, с хлюпающей под ногами землей, так незаметно переходившей в воду, что появилось предательское желание так же незаметно войти в нее, а там будь что будет…
Однако ангел-хранитель не подвел и на этот раз, потому что, так и не дойдя до кромки воды, едва заметной среди ряски, девушка все же развернулась и побрела обратно – как раненый зверь, стремящийся найти укрытие.
Здесь, в густом подлеске, Инна и остановилась – несчастная, грязная, заплаканная, с разбитыми коленками и сердцем… Каким желанным представляла она этот день в недавних мечтах – и какая катастрофа ждала на самом деле! Слезы сами собой хлынули из глаз, она бросилась на траву и долго безутешно плакала, пока не забылась тяжелым сном.
Она не знала, сколько времени проспала, и не помнила снов, но проснулась в слезах – во сне перед ее мысленным взором прошли события последнего года.
Она поняла вдруг, что все это время обманывала себя, питалась иллюзиями. Ведь уже тогда, ровно год назад, в тот самый первый день был написан дальнейший сценарий их с Германом отношений.
В его присутствии она постоянно чувствовала себя недотепой: краснела, бледнела, отвечала невпопад или несла какую-то чушь. Парень был старше всего на два года, но казалось – на все десять, так он подавлял ее своим превосходством, каждый раз подчеркивая ее «неполноценность» и вознося себя на пьедестал.
Инна перессорилась с подругами – те пытались открыть ей глаза, но влюбленная ничего не хотела слушать и видела в их заботе лишь проявление зависти и ревности.
Но теперь все изменилось. Просто удивительно, до чего же долго она не замечала очевидного – что полностью подпала под влияние этого парня, потеряла собственную индивидуальность.
Инне припомнились многозначительные мелочи: Герман, например, обожал сладкое – пирожные, торты и конфеты он мог поглощать тоннами. А спортсменка Инна всегда была на жесткой диете, и во время их встреч, которые неизменно заканчивались визитом в кондитерскую, девушка только и делала, что глотала слюнки, глядя, как любимый уписывает одно пирожное за другим… Или же то, как небрежно относился он к ней в присутствии посторонних – мог резко оборвать, высмеять, сделать едкое замечание… Как будто ему нравилось специально портить ей настроение!
