– Вот это и предстоит нам выяснить, мой мудрый друг! Тем более, что некоторые предположения у меня есть.
– Авсения?
– Очень на неё похоже.
– Ты всё же не лезь на рожон, вдруг не она.
– Ха! Кстати, с Трута тоже глаз спускать не стоит, даже если он и ни при чём, лишняя предосторожность не помешает. Как говорится: предупреждён… – подняла я вверх указательный палец.
– Значит, вооружён, – вздохнул Варс, – А ещё говорят: меньше знаешь, крепче спишь. Я это к чему? Может, и не стоит лезть в это дело, может, всё это глупая случайность, и я просто под чью-то горячую руку попал.
– Ты сейчас рискуешь под мою горячую руку попасть, если трусить не перестанешь. Что это такое, в самом деле? Служишь у самой злобной и ужасной богини и боишься какого-то гнусного выскочку, решившего оспорить у меня право на власть?! Вот выясним, кто это, ещё и посмеёмся над твоей неоправданной трусостью! У страха глаза велики, как говорит народная мудрость. Не так страшен чёрт, как его малюют. М-м-м, что там ещё… Короче! Здесь бояться должны только меня, ясно?!
– Как божий день, – смиренно кивнул филин.
***
После странного нападения на Варсонофия и моего недельного сна я держала ухо востро. Ежедневно и еженощно обходила и облетала свои владения в поисках того, кто так бесцеремонно осмелился пакостить на моей территории.
Я ломала голову и терялась в догадках, что же это за непонятная сущность появилась в наших краях и с какой, собственно, целью. Неоднократно я возвращалась на то лесное озеро, где кто-то наблюдал за тем, как я творю магию. Но, к моему разочарованию, ответов, зацепок, записок на снегу, случайно обронённых вещей я не находила. Озерцо по-прежнему было снежным и безлюдным, каким я его и оставила в то злосчастное утро. Безусловным было, на мой взгляд, одно: именно тот, кто следил за мной на озере, напал на Варса и устроил преждевременную весну в Заповедном Бору. Но для чего? Этого понять я была не в силах. Для чего было нападать на филина, а затем отпускать его? Зачем меня усыпили (а в том, что меня усыпили, я была уверена), и оставили в живых? Для чего было устраивать всё это представление с погодой?
Одни вопросы без ответа. Это была игра, правил которой я не знала. А я терпеть не могу, когда вожу не я! Открытым оставался также вопрос: что делать с Трутом? И без того пугливый и забитый лесной дух теперь и вовсе боялся лишний раз вставить слово, исчезал из избы чуть свет и появлялся далеко за полночь, что никак не подтверждало его невиновность. Где он пропадал дни напролёт? С кем виделся?
Тенью прошмыгнув в избу, он терялся в темноте печи и таился там, даже не смея дышать, до следующего утра. Но, несмотря на смертельный страх передо мной, он по-прежнему исправно выполнял обязанности гостеприимного хозяина. Недостатка в чём-либо я не испытывала, в избе всегда было тепло, чисто, светло (как это ни странно), и стол изобиловал разнообразием яств. Единственное, что добавилось в традиционный уклад нашей тихой уединённой жизни – непременное снятие пробы всего, что приготовит Трут, им же самим в моём присутствии. Уж такая я есть, недоверчивая и подозрительная ко всем и ко всему, не внушающему полного доверия. Трут немо повиновался. Да и выбора у него просто не было. Варсонофий недовольно сопел.
– Да, Морана, так у тебя никогда не будет друзей, – задумчиво проговорил советник, следя, как Трут покорно убрал со стола и, пятясь ко входной двери, мгновением позже скрылся из виду.
