В самом начале путешествия Караганов держался слегка особняком ото всех, и обычно после ужина, если погода не была слишком мрачной и качка немного успокаивалась, он выходил на палубу, присаживался неподалеку от импровизированного кабинета, устроенного здесь же Артемом, и долго смотрел на темный горизонт. На его лице ничего не отражалось. О чем мог думать человек в таком положении? О чем угодно. О судьбах мира, о любимых людях, о новых землях. Даже просто ни о чем. И это тоже было правильным выбором, поскольку никто не знал, что можно ждать от завтрашнего дня – в море не стоит загадывать более, чем на одну минуту вперед.
Когда оставались силы и время, Артем вечерами прилежно трудился над дневником. Аккуратно исполнив свои обязанности, – в экспедиции исключений не было, здесь каждая пара рук была наперечет, – он исписывал страницу за страницей, пока свет дня, опускаясь все ниже и ниже к водной глади, не сменялся полным мраком, и вокруг становилось так темно, что писать уже не было возможности. Тогда он прятал свою бесценную тетрадь за пазухой камзола и вглядывался в темнеющий горизонт – не мелькнет ли там что-нибудь.
Караганов никогда не интересовался тем, что именно описывал в своей тетради молодой ученый. Он и так это знал – кто в молодости не вел путевых дневников! Но ему нравился этот молодой человек с кротким нравом и учтивыми манерами. Он наблюдал за ним, незаметно посмеиваясь в усы над его наивной молодой восторженностью, которая все же невольно вызывала уважение абсолютным следованием к поставленной цели. Караганов знал, что из таких людей с возрастом получаются настоящие ученые, которые прославляют Отечество и свою фамилию. А это очень много для обычного человека, жизнь которого – только крошечный миг для Вселенной.
Как-то, в один из таких вечеров, на борт их судна рядом с судовым фонарем села большая пестрая птица. У нее был огромный красный клюв, которым она непрерывно вертела во все стороны. Вид у нее был довольно устрашающий, но только не для молодого ученого. Артем несколько минут смотрел на нее, как завороженный, а потом медленно поднялся и стал подкрадываться к незнакомке.
– Не вздумайте подходить к ней ближе, чем на три метра, мой юный друг. Даже если вы большой любитель неизученной фауны и сильно хотите с ней познакомиться, – раздался из темноты голос Караганова. – Я знаю этот вид, они очень драчливы и не оценят вашего гостеприимства. – Артем от неожиданности отпрянул назад. Караганов встал со своего места и подошел к Артему. – Видите этот шрам, – офицер завернул рукав – в слабом свете фонаря Артем разглядел белеющий на коже рубец, – это я когда-то хотел покормить такого же интересного представителя этой хищной породы. Я тогда был примерно ваших лет. – Караганов поправил рукав и посмотрел на Артема. – Знаете, на палубе становится прохладно. Что вы скажете о чашечке хорошего чаю в кают-кампании? – После этого случая их ежевечерние посиделки стали традицией. Матросы, свободные от вахт и работ, приходили послушать рассказы Караганова. Они сидели тихо, как дети, которым няня на ночь читает волшебные сказки.
– Понимаете, Артемий, в мире множество удивительных вещей, о которых мы пока ничего не знаем. – Караганов набивал трубку табаком и неторопливо раскуривал ее. – Но это совсем не значит, что их нет. Наше невежество не делает эти вещи менее значимыми для этого мира, поверьте, мой юный друг, вы на правильном пути. Ваша жажда знаний будет обязательно удовлетворена. Если есть вопрос, то обязательно будет и ответ. Печально, что не у всех людей возникают вопросы к этой жизни. И они навсегда остаются в неведении, как устроен этот мир. Это очень печально, но это так. И ничего с этим нельзя поделать – таков промысел божий. Он намеренно сделал всех людей разными, и у каждого свое предназначение. – Артем слушал товарища и удивлялся. Неужели и ему предстоит узнать столько необыкновенного и неизведанного? И этот его простой вопрос вскорости совершенно неожиданно получил ответ.
