– Все это совершенно верно, – сказал Хендерсон, – но все-таки после города здесь чувствуешь себя совершенно свободным и вдали от общества.
– Но нам еще предстоят новые знакомства в пути, – продолжал шутить Суинтон. – Пока мы приедем в город Грахам, мы, вероятно, встретим много голландских буров, которые живут в этих местах.
– Мне кажется, Уильмот, – заметил Хендерсон, – нам нужно за это время хорошенько присмотреться к нашим людям. Если они не будут поддаваться дисциплине или некоторые их них окажутся неподходящими, мы можем заменить их в Грахаме другими.
– Ваш план хорош, – ответил Александр. – В три-четыре дня пути мы успеем к ним присмотреться. А как вообще, готтентоты храбры или нет?
– Да, их считают довольно храбрыми. Но только беда, если среди них заведется один трус: он действует на всех.
– Я подозреваю, что у нас есть такой среди охотников, – сказал Хендерсон, – но, может быть, я и ошибаюсь; конечно, это нужно проверить.
– Мне кажется, я знаю, о ком вы говорите, – сказал Александр. – Это громадный парень, которого называют Толстый Адам.
– Значит, и вы заметили за ним это качество; но посмотрим, что будет дальше.
– Когда мы остановимся, я прикажу смазать колеса фургонов, – сказал Александр, – они скрипят невыносимо.
– Я думаю, что это бесполезно, они все равно будут скрипеть. В Индии такие же фургоны скрипят в десять раз больше. И туземцы никогда не смазывают их, потому что быки привыкли к этой музыке и без нее не желают идти. Кроме того, нам придется идти по такой траве, в которой и мы, и наши животные будем закрыты с головой, тогда только по этому скрипу можно будет идти друг за другом.
– В таком случае я приберегу наше сало для другого употребления, – сказал Александр, – и постараюсь примириться со скрипом колес.
– Через несколько дней вы так привыкнете к нему, что не будете его замечать, а, может быть, будете даже скучать, когда его не будет, – сказал майор.
– Вероятно, так и будет, привычка – вторая натура. Мне кажется, я вижу там дом на холме?
– Да, – ответил Суинтон. – И я знаю этот дом. Это ферма бура Милиуса, которого мы видели в бухте Альгоа. Я не думал, что мы будем здесь так скоро. До фермы осталось не больше трех миль, и мы приедем как раз к завтраку. Там мы перепряжем волов. Сколько у нас запряжено?
– По десяти на фургон. Остальные шестнадцать идут сзади вместе с лошадьми и овцами.
Пришпорив лошадей, маленький отряд поскакал галопом и скоро был около фермы, где был встречен неистовым лаем штук двадцати собак. Молодой бур вышел из дома и, разогнав собак, пригласил путешественников идти за ним. В доме их встретил старик, любезно усадил за стол и, достав бутылку с полки, стал предлагать выпить с ним вместе наливки домашнего приготовления.
Через некоторое время вышла и его жена, перед которой поставили маленький столик с чайным прибором.
За чаем все разговорились, и хозяин сказал, что знал уже о приезде путешественников, но ждал, что они приедут только к ночи.
Дом колониста был сделан из глины, смешанной с особенным составом, приготовляемым бурами. Стены его были выбелены, а крыша покрыта особым сортом тростника, труднее воспламеняющимся, чем солома. Потолка не было, а стропила под крышей были увешаны всякими продуктами охоты и сельского хозяйства. Здесь висели длинные хлысты из шкуры носорога, меха леопардов и львов, страусовые яйца и перья, связки луковиц, листы табаку, бамбук и проч.
