– Двенадцатого, – только и ответила она.
– То есть, как это «двенадцатого»?! Это того двенадцатого, когда мы были в Варшаве?
– Ну да. А что такого?
– Как это что? – не сдержала я эмоций. – А почему ты ничего не сказала?
– А зачем? – ответила Ксенька, и я не совсем нашлась, что на это возразить.
Оказывается, у нее был день рождения на следующий день, после днюшки Уриела, но никто об этом не знал, а следовательно – не поздравил. Не комильфо, товарищи, ой, не комильфо!
Придется в следующем году наверстывать!
***
Гданьск как всегда завораживал. Сказочный город делился своими секретами и так и зазывал нас запечатлеть прекрасные весенние мгновения, что мы успешно и делали. Единственное, что в полной мере мешало наслаждаться прогулкой – это не по-весеннему прохладная погода, особенно если учесть, что моя кофта меня никак не спасала в отличие от зимней куртки Дениза, который, правда, и в ней мерз. Поэтому наша прогулка не была долгой, и сразу же после нее мы отправились обратно в Гдыню.
На вечер у нас намечалась пивная вечеринка, где должны были присутствовать все волонтеры, снова-таки за исключением Леа, а также Уриела, который еще не вернулся со свидания. На этой вечеринке Ксеньке наконец представилась возможность познакомиться с Маритой, которой не было с нами на завтраке. Они мило беседовали, а я отчего-то стала впадать в депрессивное состояние, объяснить причины которого не могу по сей день.
Пока я себе депрессовала в уголке, негодованием взорвалась Лиза:
– Кто? Кто выпил мое пиво? Оно вот здесь стояло!
Лиза указывала на дверцу холодильника и всматривалась в наши с Денизом лица, так как первое подозрение, ясное дело, падало именно на нас, жителей этой же квартиры.
– По-моему, его Уриел выпил, – ответил Дениз. – Он поспрашивал у нас, чье это пиво, но не нашел хозяина и выпил.
– Как это «не нашел»?! – продолжала негодовать Лиза. – Я его специально для вечеринки купила! Он хоть знает, сколько оно стоит? Ну, я ему устрою!
И Лиза принялась разрабатывать план мести нашему соседу, который, к слову, уже должен был бы приехать, но его все еще не было.
Ситуация вокруг Лизиного пива немало развеселила и без того веселых ребят-волонтеров, а мне, почему-то, было не до смеха. Я все больше углублялась в себя. Результатом этого настроения стал стих, который у меня родился:
Снова убегает от меня
Полоса везенья и удач.
Снова говорю себе: «Держись!»,
Снова говорю себе: «Не плачь!».
Не могу понять я эту жизнь.
Почему так больно мне порой?
Но опять кричу себе: «Держись!
Ты не одинока! Я с тобой»!
Я держусь. И сквозь потоки бурь
Вновь иду упорно лишь вперед.
И смеюсь, смеюсь, смеюсь, смеюсь…
Лишь душа сплошные слезы льет.
Подхожу к дверям. Там вновь замок.
Постучусь я в сердце – там закрыто.
В этом лабиринте пустоты
Все, что было дорого, разбито.
И никто так не узнает никогда
Как изранена душа. Единый шрам.
Я иду вперед, еле дыша,
Но с улыбкою, приклеенной к устам…
***
Докопаться до причины-толчка, побудившего написать такой стих, я не успела. Вернулся Уриел. С Эмине. И тут началось! Лиза высказала все, что думает о соседе, а также о его непомерных гастрономических пристрастиях.
– И чтоб купил мне точно такое же пиво! – завершила свою тираду Лиза.
Уриелу ничего не оставалось, как только согласиться.
Веселиться со всеми я не могла, но бездействовать мне тоже надоело, поэтому я взялась за мытье посуды. Тем временем Дениз пытался выпить 50 грамм украинской водки, но все чего-то боялся.
