– Итак, – продолжала Ленора, расхаживая по подоконнику, – мальчик расстроится, начнет винить себя, не скажет родителям, пойдет вас искать, а дальше он должен потеряться.
– Великолепный план! – сказала кошка. – Только есть одно небольшое «но»… Мальчик не пойдет меня искать.
– Ка-а-арк???
– Мы с ним в плохих отношениях.
– Ка-а-арк???
– Ну, не то чтобы в плохих – ни в каких. Если кто и пойдет меня искать, то только мама…
– Швах!
– Я ему безразлична! Он не пойдет меня искать! Все пропало! – в отчаянии Дарья заметалась по подоконнику.
– Но ведь может потеряться кто-то другой…
– Кто?
Ворона загадочно молчала. Она наклонила голову и ждала, пока кошка сообразит. И вот сквозь стекло она увидела, как один глаз Дарьи вспыхнул зеленым огнем.
– Действительно, – согласилась Дарья. Она вытянула заднюю лапу и задумчиво провела по ней языком. – Кто-то другой может легко потеряться. Близкий друг, например?
Ворона молчала. Ее глаз блестел, как черный агат.
– Любимый питомец? Зюс?
– В этом не будет ничего удивительного, – согласилась Ленора. – Такие существа часто теряются. Заполз в какую-нибудь щель, а выползти не смог. Только помните, мальчик должен думать, что Зюс потерялся по его вине. Тогда он захочет все исправить и пойдет искать его сам, без помощи родителей.
– Да, да, конечно. Но как же мне выманить этого несчастного ужа? Ведь они почти не расстаются.
– Это вы сами придумайте, – усмехнулась ворона. – Главное выманите его из дома, а я постараюсь, чтобы он не вернулся, – сказала Ленора и снова вспомнила тех маленьких ящериц на крыше.
– Я придумаю, – пообещала Дарья. – А вы, вы его… вы Зюса… вы..?
Ворона молчала. Дарья тоже задумалась. Она очнулась, только когда наступили сумерки. Откуда-то издали послышалось раскатистое «Ор-р-ревуа-а-ррр!». На подоконнике никого не было.
На самом деле Ленора не была злой вороной. Она могла быть самым преданным другом в мире. Только жаль, что иногда хранить верность становилось просто некому.
Ленора была сентиментальна. Не раз она выпускала жертву из своего крепкого, как металл, клюва, столкнувшись с отчаянной борьбой и сопротивлением. Ее это впечатляло. Она раскрывала клюв и давала мокрой добыче уйти, сказав ей в напутствие несколько оглушительно добрых слов.
Конечно, побывавшая в клюве добыча (мышонок, ящерица, а иногда даже рыбка) тоже были под впечатлением, но в силу незнания иностранных языков слышали только резкое «Круа!» и как можно быстрее убегали / уползали / уплывали прочь, ничего не сказав в ответ. Даже «спасибо», не говоря уже о «мерси».
Что же заставило Ленору принять участие в этой жестокой игре против ничего не подозревавшего Зюса и его семилетнего хозяина? Хотя Леноре было, как говорят, уже примерно двести лет, она, как все вороны, по-прежнему была любопытна, но в особенном, необычном смысле. Например, ей было совершенно не интересно (или почти не интересно), привезли ли сегодня в магазин сыр или сало, или еще что-нибудь аппетитное. Этим интересовались молодые вороны, которым было лет по пятьдесят-сто, да еще синицы, которые, как известно, больше десяти лет и не живут.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
