«Вовочка!» – Я едва не хохочу в голос. Это имя совершенно ему не идёт.
– Ты уверена, мам? – переспрашивает он со значением.
– Да-да, – делаю вид, что не замечаю, – самую малость, за знакомство.
– Хорошо. – Он наливает Маше полный, а мне на пару глотков.
В воздухе разносится удивительный, давно забытый запах. Я беру хрупкий бокал аккуратно за изящную ножку, покручиваю, согревая пальцами тонкое стекло.
– Ну что, я займусь шашлыком, а вы пока поболтайте, только имейте в виду, посекретничать вам не удастся, – он подмигивает мне, – потому что я на самом деле рядом и всё-всё слышу.
Я даже не сомневаюсь. Тем более он наверняка записывает.
– Расскажите, как вы познакомились, – поворачиваюсь к Маше, не решаясь сделать глоток вина.
– А что, Вова не говорил? – Она удивляется.
– Расскажите, как это было для вас. – Мне не хочется называть её на «ты».
Краем глаза я замечаю, как он одобрительно кивает, – я веду себя хорошо.
«Хорошо, всё будет хорошо». – Елена с удивлением обнаружила, что волнуется.
Она заметила его в последний момент, когда он подошёл едва ли не вплотную:
– Здравствуйте.
– Ой! Здравствуйте. – Она сделала два шага назад.
– Разве вы не ожидали меня увидеть?
Она совладала с собой:
– Просто задумалась, а вы появились неожиданно.
Ещё накануне она серьёзно размышляла о том, идти ли на эту встречу.
Оставить это милым приключением уже не получалось, оно стало уже чем-то большим – сыпались СМС и смайлики, «доброе утро» и «спокойной ночи».
Первое и последнее Еленино замужество закончилось два года назад легко и без любви – так же, как началось. С Павлом, юморным технарём-инженером, они прожили пять необременительных лет: как друзья и партнеры. Ездили на море, ходили по гостям и театрам, он был отличным приятелем Кире, но, к радости Елены, своих детей не хотел. Потом Павел неожиданно влюбился, и они разошлись, обойдясь без скандалов и драм. «Все-таки, кроме дружбы, должен вспыхивать какой-то огонь», – подумала тогда Елена.
Та самая единственная подруга Танька-алкоголичка всё науськивала её, мол, надо бы хоть кого-нибудь завести, «так», «для здоровья». Но «так» и «для здоровья» она не хотела, было для неё в этом что-то жалкое. А сейчас и науськивать стало некому. После нескольких проб и ошибок Елена решила, что личная жизнь – это не про неё, и особо этим не тяготилась.
Да и с друзьями как-то не задалось. Школьные остались в далёком Владивостоке, университетские – вместе с университетом и закончились, а новые не приживались. Наверное, она слишком любила свою медицину и не старалась заводить друзей, хотя, конечно, приятели у неё были. Тот же анестезиолог Миша да ещё одногруппница Лизавета – высокая дородная женщина, врач-гинеколог.
– Гм… – Глеб качнулся с пяток на носки, – мы договорились увидеться, но не договаривались о том…
– …что будем делать, – подхватила Елена.
– Точно.
Они стояли перед Казанским собором.
Вечер был внезапно тёплый для ноября. Голый асфальт поблёскивал недавно случившимся дождём, отражая сероватое питерское небо. Собор кусками укладывался в зеркальные лужи, его контуры дрожали и подёргивались от дуновений ветра.
Елене вдруг показалось, что она уже где-то видела эти лужи. Или не эти, но очень похожие, с чем-то непоправимо разваливающимся в отражениях. Стало как-то не по себе, и она инстинктивно сжалась.
– Позвольте предложить вам руку, – Глеб выставил вперёд локоть, – можем немного пройтись и придумать, где и как проведём следующие пару часов.
