Принц Дунь-Дунь и великий волшебник - страница 7

– Как это все сложно получается! – воскликнул Дунь-Дунь. – Ци, ян, инь! Какая-то белиберда и глупость. Все время нужно что-то помнить и считаться с этим! Как это скучно и неинтересно. Гораздо приятнее жить так, как тебе вздумается, не обращая внимания на все эти глупости. Вот и Феликс так говорит.

– Это не глупости, а законы Вселенной. Нужно жить, не нарушая этих законов. Жить в гармонии со всем миром.

– Да я и живу так! – сказал Дунь-Дунь. – И Феликс тебе подтвердит. Отец вздохнул:

– Иди, сынок, я болен и очень устал. Подумай над моими словами. Маленький Дунь-Дунь обиделся:

– Подумай, подумай! И даже не подумаю. Если я такой плохой, возьму и сбегу из дворца. А вы все волнуйтесь и переживайте! Сразу поймете, какой я замечательный, когда меня не будет. И как много вы потеряли. Будете звать обратно, а я не вернусь ни за что!

С этими словами он скинул свой шелковый императорский халат, бросил его на пол и побежал по старому мышиному лазу наверх в надземное царство. И никто его даже не успел остановить…

– Очень интересная история, – сказала Красавица Ли, когда Дунь-Дунь прервал свой рассказ. – Но где же про этого знаменитого шестиногого и зубастого кота Мау-Мау, которым всех пугают. Если говорить честно, я даже не могу себе представить, как он тут появится, в качестве кого и почему вы так его боитесь?

– Будет вам и кот, – сказал Дунь-Дунь. – Только наберитесь, пожалуйста, терпения.

– Хорошо, я наберусь терпения, – сказала Красавица Ли, а сама подумала: – Если бы знать, где это терпение находится, чтобы набраться его побольше?

Если вы прочитаете следующую главу, вы узнаете, в какую страшную историю попал глупый мышонок Дунь-Дунь, когда сбежал от отца из Подземелья Поднебесной.

В которой принц Дунь‑Дунь продолжает рассказ о побеге из императорского дворца и о том, как он постиг высшую мудрость.

Чихая и отряхиваясь, Его Императорское Высочество выбрался из пыльного лаза наружу…

– Это он про себя так говорит, – пояснил Гималай Красавице Ли. – Как не про себя. Он же – сын императора, а не кто-нибудь!

И добавил гордо:

– А я его друг!

Дунь-Дунь продолжал:

– Его Высочество ослепило яркое солнце, оглушил страшный шум, который издавали железные коляски на колесах. Все вокруг грохотало, трещало, мычало, мяукало и лаяло, щебетало и блеяло. Короче, совсем не так чудесно, как рассказывал ему друг Феликс…

Рядом с Дунь-Дунем, чуть не отдавив ему ноги своими копытами, прошагала огромная грустная лошадь.

– Ого, какая здоровенная! А Феликс говорил, что я самый большой.

Лошадь вздыхала и жаловалась сама себе на жизнь. Что стала она старой и ей уже трудно стоять на ногах целый день. Что одна нога у нее хромая и короче других, и ей из-за этого трудно ходить.

– Всю жизнь я работала как ломовая лошадь. А теперь меня и пожалеть-то некому.

– Такая старая, да еще и хромая! – сказал Дунь-Дунь презрительно. – Чего тебя жалеть-то!

– А? Что? – спросила лошадь, которая еще и плохо слышала.

– Да кому ты теперь нужна такая! – крикнул ей Дунь-Дунь и побежал по улице. Мимо него проезжали машины, от которых противно пахло бензином, шагали чьи-то ноги, крутились колеса со спицами, и надо было успеть от всего этого увернуться. Совсем рядом с ним пробежала компания бродячих псов, и он ненароком услышал их разговор.

– Эх, тяжело быть бродячей собакой, третий день не удается хоть что-нибудь съесть. Аж животы подвело! Что за жизнь собачья!