Из верхнего ящика торчало несколько неоконченных писем. Эрик выдернул ящик и высыпал его содержимое. Ни одно из писем не было адресовано ему, и большинство из них были сообщениями, утратившими смысл за последние два года. Эрик выдвинул второй ящик, положил пачку писем от отца к матери в карман и отбросил ящик в сторону. Принялся за третий. Пара старых вилок, согнутых так, чтобы походить на собачьи уши, и пририсованные четырёхлетним Эриком дурачества. Десятки старых рисунков, которые Эрик годами дарил матери. Перо с до того изжёванным кончиком, что тот почти отвалился.
– Ничего.
Макс негромко фыркнул и забрался под стол. Эрик погладил его по голове.
– Я не то чтобы чего-то ждал, и всё же было бы неплохо, – сказал он. Пальцы пробегали по линиям стола. Ставни скрипели на ветру, а с башен кричали чайки. Волны разбивались об утёсы внизу. Эрик чувствовал себя таким же истёртым, как эти скалы.
– Она проверяла северные владения и пыталась шпионить за атакующими их кораблями, – сказал он Максу. – Помнишь, что она говорила?
Эрик был невнимателен, когда общался с матерью в последний раз. Был обычный день, и Элеонора подалась вперёд, словно желая его обнять, но сдержалась.
– Она сказала, что вернётся, – объяснил Эрик Максу. – Не знаю, справлюсь ли я. Я даже обед и тот провалил. Какой же из меня король?
Честным его положение не было никогда, ничего не изменилось. Не нужна Эрику корона и ответственность, ему хочется вспомнить голос отца и, проснувшись, завтракать с матерью, которая по-прежнему рядом, живая и невредимая. Ему хотелось принять бразды правления, только когда мать состарится и будет готова отойти от дел. Слишком многого ему хочется, и всё мало. А ведь он имеет сполна. Чувство вины подтачивало желудок. У него есть всё. Ему ли жаловаться?
– Почему ты не подготовила для меня какое-нибудь подспорье? – Лакрица оставила горько-сладкое послевкусие во рту, Эрик прислонился к столу лбом. – Хоть что-нибудь.
Снаружи сверкнула молния, и Макс подскочил и взвизгнул. Он ударился головой о низ стола и отполз прочь. Что-то звякнуло об пол.
– Макс, – проворчал Эрик, заглядывая под стол, – если ты что-нибудь сломал… – На полу лежала булавка, которой там прежде не было. Из-под стола торчал потрёпанный уголок бумажного листа. Эрик опустился на колени, чтобы рассмотреть его поближе. К столу с внутренней стороны, спрятанный от любопытных глаз, крепился оставшимися тремя булавками лист бумаги. На нём было выведено его имя. Эрик провёл пальцами по наклонному почерку матери.
– Шутишь, – прошептал он. Эрик вытащил иголки, отцепляя письмо. Дыхание стало неровным. – Матушка, – снова прошептал он, глаза жгло.
Вот дурак! Разумеется, мать оставила ему весточку. Хранить секреты для неё было всё равно что дышать. Следовало догадаться: она припасла для него один напоследок.
Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Эрик открыл письмо и принялся читать.
«Эрик!
Мне так жаль. Если ты читаешь эти строки, меня, скорее всего, нет в живых. Клянусь, я намеревалась вернуться из экспедиции, хотя и понимала, что подвергаю себя опасности. И всё же надеюсь: риск был оправдан.
Итак, милый, мне хочется сказать тебе столько, что не уместится ни в одном письме, но есть вопросы, не терпящие отлагательств, о которых я должна тебе сообщить. Знаю, я всегда была скупа на подробности, когда речь заходила о насланном на тебя проклятии. Я не переставала надеяться, что сниму с тебя чары своими силами и ты никогда не узнаешь то, что я собираюсь тебе открыть. Однако, если у меня не вышло, тебе придётся закончить начатое мной, а для этого ты должен обо всём узнать.
