Иногда мне казалось, что я все еще чувствовала, как она вырывала свои пальцы из моих. С затуманенными глазами.
Отстраненными. Ледяными.
– Прекрати реветь! – прошипела она. Звук, который до сих пор заставлял мои пальцы дрожать.
София дала мне платок, чтобы прикрыть глаза.
Чтобы высушить слезы, обжигающие мои щеки. А Элиа… Элиа обхватил меня своей сильной рукой и прижал к себе. Ему было десять. Одна рука перевязана тканями, чтобы скрыть свою медную тайну.
– Если перевязать рану достаточно плотно, в какой-то момент ты перестанешь ее замечать.
– Нет, не перестанешь, – услышала я себя. Элиа с детства улыбался мне, указывая на народ, который дал мне дом.
– Здесь у каждого свои раны. Мы соединяем их с нашими цветами.
– Потому что они принадлежат нам, как ветер, – добавила маленькая София и протянула мне свою руку. В ее нежной хватке мои пальцы перестали дрожать. Этого я никогда не забуду.
Что она была рядом, когда я нуждалась в ней больше всего.
Воспоминания снова развеялись. Они пронеслись в картинках через голову прямо в сердце. Туда, где я заперла их, прежде чем дрожь сможет вернуться.
Осторожно погладила зигзагообразный шов на поясе своей юбки.
Приятное ощущение под подушечками пальцев, покрытыми мозолями от швейной работы.
Через некоторое время я подползла к Софии и обняла ее рукой.
– За этим стоит нечто большее, Фия.
– За чем?
– За всем тем, из-за чего вы ссоритесь.
Она пожала плечами и прижалась щекой к моему плечу.
– Он мне нужен, Яна. Со дня смерти отца больше, чем когда-либо. Но не так.
Я провела пальцем по высохшим слезам на ее щеке и утвердительно кивнула, обдумывая ее слова. Если уж на то пошло, Элиа был единственным, кто остался у нее.
Половина ее семьи, которая была и моей.
София
Переход по мосту в Медный город всегда был волнующим событием. Камни ярко-красного цвета тянулись во все уголки этого извилистого города. Когда ворота открылись, у входа в город нас встретили солдаты короля. Их можно было узнать по темно-серому металлическому гербу с левой стороны груди, который тянулся к правой руке. Герб короля Платоса, как и тот, что дарят на праздники в качестве сувенира. Но, в отличие от предыдущих лет, истории на их лицах не были добрыми и любезными. Сегодня они подняли оружие, так что мы раздраженно остановились перед ними. Должно быть, дюжина солдат выстроилась перед нами, как башни на заднем плане.
Зан Захрай была первой, кто заговорил, – увядший цветок, поддерживаемый крепким стеблем. Мы с Элиа держались за ее спиной, хотя в присутствии охранников я внезапно почувствовала себя довольно неуютно. Я все крепче цеплялась за свой бубен, так крепко, что заболели пальцы.
– Мы приехали на ваши праздники, дорогие солдаты. Как и каждый год, мы являемся неотъемлемой частью торжеств в честь наследного принца. – Один из солдат кивнул ей, хотя его глаза говорили на другом языке. Они выглядели злыми.
Он напомнил мне человека, который удерживал Элиа, чтобы отрезать ему палец. У этого тоже были непроницаемые черты лица и неопределенный возраст. Исполнявший не свою волю, а волю короля. Я заметила оживленную суету за решеткой. Вдохнула ржавый запах строений. Позволила благоухающему ветерку ласкать меня, услышала устойчивое тиканье огромных часов на рыночной площади. Акцент у солдата был резкий. Более жесткий, чем мягкие звуки единого языка Объединенных королевств. Он, должно быть, был родом из провинции Купфоа.
