– Ты сейчас о том, что надо следить за тем, что ешь и пьешь, заниматься спортом, больше бывать на свежем воздухе и вообще вести здоровый образ жизни?
– И это тоже, разумеется. Как ты понимаешь, здорового человека сделать красивым раз плюнуть. Но самое главное, что надо себя любить, чувствовать себя желанной, счастливой. И уверенной в себе. Помнишь, мы с тобой как-то ходили в ресторацию и там к нам подсела одна моя приятельница.
– Да, помню. Люба, вроде бы? Очень импозантная дама.
– Она самая. Так вот эта самая Любаша попала ко мне, когда ей было лет восемнадцать. На нее без слез взглянуть невозможно было. Она себя просто ненавидела. Все зеркала в доме разбила, в институт отказалась поступать, хотя девчонка очень умненькая была. Ни с кем не общалась, не дружила, у меня на приеме садилась в уголок, закрывала глаза и ни словечка никому не говорила. Я ее когда чистить начинала, клиентки смотреть не могли, чуть в обморок не падали, там живого места не только на лице, но и на шее, спине не было. И я посмотрела на нее и сказала: “Детка, давай так. Я тебя вылечу примерно за год. Но ты должна меня слушаться досконально. Вот что скажу, то и будешь делать, даже если тебе покажется, что мое требование смешное или не имеет отношения к тому, чем мы занимаемся. И если через год ты посмотришь на себя в зеркало и тебе не понравится результат, я верну тебе все деньги. Договорились?”
– И что? Вылечила?
– Ха! Ее через год даже знакомые не узнавали. Красивая, улыбчивая, общительная. Словно другой человек родился.
– Ты крутышка, Анфиса.
– А то!
– Слушай, ну вот ты говоришь, надо любить себя, чувствовать желанной и счастливой… Прости, а ты сама?
– А что я?
– Ну, ты же всегда была и сейчас до сих пор красавица. И точно себя любишь. А почему ты не вышла замуж? Ты же... офигенская, – спрашиваю я, хотя знаю, что она очень не любит вопросы о своей личной жизни.
Женщина отворачивается, задумчиво почесывая разомлевшего на ее коленях пса.
– А я собиралась, детка. Даже платье пошила. У самой дорогой портнихи города, из ткани, которую мне привезли на заказ аж из Италии. Не представляешь, какое красивое было платье.
Она снова замолкает и невесело усмехается.
– Ресторан уже был заказан, гости приглашены, с машинами договорилась – целых пять черных “Волг”, по-богатому. А за две недели до торжества он ушел от меня к другой. Сказал, что еще раз как следует все обдумал и понял, что ему нужен кто-то попроще. Кто будет варить ему борщи и молча собирать разбросанные носки.
Из нее будто кто-то вынимает стальной стержень, что держит ее королевскую осанку. Сгорбившись, она утыкается лицом в ухо начавшего поскуливать Принца и глухо заканчивает:
– И я понимала, что он оказался слабаком, но так больше и не смогла никого к себе близко подпустить. Любовники были. И немало. Куда без них женскому здоровью. А вот до свадьбы уже я теперь отношений не допускала.
– Получается, ты все же его любила?
– Получается, что да. Но сфокусировалась не на том. Не на своем. А своего так и не нашла. Или не разглядела из-за раненной женской гордости. Да что уж теперь сожалеть? Я постаралась стать счастливой вопреки ему и той, что согласилась варить борщи. И знаешь, я была счастлива. Я обожала свою работу. Летела на нее каждый раз, как на праздник. Уставала за четырнадцать часов, как собака лесная, но все равно улыбалась. Представляешь, из-за меня и толп моих клиентов директор был вынужден выдать мне связку ключей от помещения, потому что я приходила к семи утра, и меня уже ждали люди, и уходила после девяти вечера, последняя. Уборщицы меня терпеть не могли, потому что не могли вовремя убрать наши кабинки косметологов. Так я даже договорилась, что после своих смен сама буду убирать.
