Принцесса Бугудонии. Во имя короля! - страница 19

– Не знаю, принцесса Стамина, – спокойно ответила Валенсия. – Я показываю и информирую об очевидных вещах, а поиск решений это не моя прерогатива.

Я за малым не ударила кулачком по поверхности супа. Вот же дрянь такая и на кой ее придумали, если у нее такой слабый функционал. Но ладно, дышим ровно. Я постаралась придать своему голосу как можно больше елейного спокойствия:

– А кто знает, Валенсия?

– Ты, принцесса.

– Ты троллишь меня, что ли?

Валенсия задумалась:

– Превращаю ли я Вас в тролля? Вроде бы нет.

Ладно, пойдем по-другому:

– Валенсия, покажи мне момент, когда королю Бурденвилю возложили на голову проклятый венок.

Лицо в супе отрицательно помотало из стороны в сторону.

– С недавних пор запретили вести съемку во дворце. Высочайший запрет.

– Кто запретил?

– Принц Аскольд. Аргументировал это тем, что к эфиру могут подключиться враги. Поэтому показать тот день я не могу.

Ох уж мне этот сердобольный принц Аскольд.

– Ладно, покажи мне колдуна Ренге… Ренгра…

– Регнарека?

– Вот именно, его проклятого.

– Пожалуйста.

И я тут же увидала в супе, как пожилой мужичок с рубанком обтесывает покосившиеся ворота у себя в саду. Объявился, гад! Наконец-то, зацепка. Сейчас только снарядить войско и за ним! И я тут же вспылила.

– Ты нашла его и молчала, Валенсия? Ты же знала, что его ищут.

Лицо посмотрело на меня изумленно:

– Никто его не искал, принцесса, да он и не прятался.

– В смысле?!!

Я тут же больно хлопнула себя ладонью по лбу. Аскольд! Аскольд обманул меня, но зачем… Может знал, что Давид дал ложные показания. А зачем ему тогда на себя наговаривать… И тут меня пронзило – его пытали. Этого прекрасного чуткого отзывчивого мужчину пытали!!! Бедненький, бедный…

– Валенсия! Покажи Давида.

И в супе проступил человек, который с недавних пор каким-то непостижимым образом волновал мое сердце, вопреки всем правилам и увещеваниям здравого смысла. Давид сидел на соломе, прислонившись к стене, в одной рубахе, но… никаких следов пыток я не увидала. Лицо было хоть и испачкано, но цело, те части рук и ног, что виднелись тоже были в полной сохранности… выходит, его не пытали? Зачем же тогда он себя оговорил?! Что, черт возьми, здесь происходит…

Как я могу помочь отцу, если я не знаю, что происходит, что делать и с чего начать?! Голова гудела как пчелиный рой. От Валенсии толку ноль, конечно. Ее разработчик явно создавал ее впопыхах.

Но одно конкретное решение сейчас точно была:

– Валенсия, с этого момента ты можешь снова вести съемку во дворце.

– Но как же Аскольд, принц запретил…

– А я принцесса! Мы с ним на равных, на минуточку. И я своим высочайшим распряжением разрешаю отныне снимать все, что здесь происходит.

Лицо поклонилось:

– Слушаюсь, принцесса Стамина.

– Ладно, Валенсия, ступай, мне нужно поесть и подумать. Спасибо за непомощь.

И я махнула рукой.

– Приятно аппетита, принцесса Стамина, – невозмутимо ответило лицо и исчезло.

И только я поднесла вожделенную ложку еще едва теплого супа ко рту, как в комнату вбежала заплаканная Катарина и бросилась мне в ноги:

– Стамина, Давид, мой Давид, его завтра казнят. Только ты можешь помочь, защити его. Я не смогу жить без него.

Ложка не дошла до пункта назначения. Покушала Наташа супчика…

– В смысле твой Давид? Почему это твой?

– Ах, Стамина, я люблю его много лет.

– Подожди, а Серго?

Катарина посмотрела на меня непонимающе:

– При чем тут Серго? Он мой друг. А Давид – это мужчина мечты… Я замуж за него хочу, я детей от него хочу.