Глава, проводив мальчиков внутрь, приказал им встать в центр большого круга с метками. Собратья обратили внимание на раскалённые железные прутья и «карандаши», которыми, по всей видимости, и выводили татуировки на ассасинах. Так и оказалось.
Глава лично раскалял приборы для выжига и передавал в руки старейшинам. Первым на очереди оказался Коннор.
– Братья! – перед церемонией обратился глава. – Сегодня мы собрались здесь, чтобы посвятить в истинные члены клана Огня этих двух людей, – он посмотрел на парней и улыбнулся чему-то своему. – Чтобы не терять времени, прошу мудрейших нанести на их тела клановые метки. После того, как всё закончится, – он немного сбавил тон, обращаясь непосредственно к ним двоим, – вы подтвердите своё желание жить на благо клана и приносить ему исключительно пользу своего существования. Посвятите же свои жизни и души нашему общему великому Закону ассасинов!
С этого момента процесс начался. Старейшина подозвал Коннора к себе, усадил его на каменный выступ и принялся за дело. Место татуировки для обоих ассасины выбрали в области шеи. Когда кончик раскалённого докрасна предмета коснулся кожи парня, то в ту же секунду обжёг её до крови. Коннор не выдержал и закричал в голос, стараясь найти какую-то опору, чтобы держаться. Неосознанно Аррани сам подошёл к нему, но ничего не предпринял. Тот сам машинально вцепился в парня мёртвой хваткой. В таком положении будущий глава клана слышал душераздирающие крики, льющиеся прямо в уши. Его сердце билось очень быстро, но мыслей практически не было. Его ждёт то же самое, и ему будет не лучше, поэтому сейчас им оставалось только терпеть морально и физически. И хотя порядки клана запрещали ассасинам иметь близкие отношения и уж тем более демонстрировать их, в этот раз мальчикам это простили. Тем более, что особой связи-то и не было. В конце концов, они ещё в какой-то мере всего лишь дети. Взрослые понимали, что традиция клеймения приносит много страданий, поэтому смягчают свои мысли и не обращают на них внимание. Так, старейшина наконец вывел последний язык пламени на шее Коннора и почти сразу залил татуировку черной жидкостью, которая не только выступала в роли качественного заживителя, но и как средство будущего чёткого проецирования метки. Лекарь клана взяла почти потерявшего сознание Коннора под руки и продезинфицировала рану. Он плохо соображал от пережитого болевого шока, но сумел показать ассасинам, что хочет остаться на месте, рядом с Аррани. Сам брат не придал этому особого значения. И даже тогда, когда «карандаш» коснулся его шеи, он не стал принимать помощь от собрата. Сын бывшего короля просто терпел изо всех сил. И по окончании тоже не потерял сознание, но почти захлебнулся от крови, сочившейся у него изо рта. К счастью, лекарь клана была тут и смогла устранить опасность.
****
После прохождения обряда ребята были отправлены в дом лекаря на дальнейшее восстановление. Они спали крепким сном. Болевой шок не давал им, как обычно, контролировать свой сон, но сейчас это не имело значения. Глава клана официально временно отстранил их от выполнения своих обязанностей как ассасинов. Это было чуть ли не высшим проявлением милости по отношению к новеньким. Советники клана ничего не сказали по этому поводу, потому что глава не дал вставить им слова.
Первым пришёл в себя Коннор. Сразу после пробуждения он почувствовал по-прежнему сильную боль в шее, но решил осторожно прикоснуться к татуировке, сейчас перевязанной бинтом. Она давно понизилась до температуры человеческого тела, но ему казалось, что она до сих пор может обжечь его. Он чувствовал интенсивную пульсацию в этом месте и с трудом принял сидячее положение. Двигаться было трудно, поэтому он остался на месте. Осмотрелся вокруг. Комната для больных в домике лекаря отливала исключительно светлыми тонами. Как-то её внучка говорила, что это сделано для того, чтобы облегчить моральное состояние ассасинов. «
