Принцесса лукавила. Большинство магов, особенно из Великих Домов, ничем особенным не занимались, применяя свой дар для создания фейерверков, южных оранжерей в северных широтах и других столь же бесполезных, но прекрасных вещей, единственное предназначение которых – услаждение взгляда и слуха. Колдуны были эстетами, особенно те, кто мог себе позволить не заботиться о хлебе насущном. В любом случае Сафира не собиралась посвящать в эти тонкости юного бастарда своего супруга, как и рассказывать о сгустившихся тучах, предвещающих новую кровопролитную войну с силами зла. Через несколько дней этого мальчика, как и сотни подобных ему, призовут к оружию, объяснив, что предстоит делать. Но это не ее обязанность – готовить к боевым действием малолеток, которые еще и совершеннолетия не достигли.
Каро словно прочитал мысли высокой гостьи. Он смерил ее внимательным взглядом, но возражать не стал. Здравый смысл возобладал над желанием поспорить, и молодой Шадо вместо того, чтобы продолжать беседу о «великих» делах высокородных, с энтузиазмом вгрызся зубами в хлеб. Наинь облегченно перевела дыхание, Кирвил усмехнулся в бороду. Сафира же с удивлением обнаружила, что не испытывает гнева по отношению к дерзкому мальчишке, посмевшему иметь свое мнение. Ей скорее нравилась его смелость, которой зачастую не хватало иным бастардам, особенно тем, кто служил в Рагварде при дворе короля или в ее замке Массао. Скованные сложным этикетом, полумаги не смели говорить в полный голос, даже оставаясь наедине с собой, и, разменяв первую сотню лет, большинство из них уже не имело собственного мнения о вещах, хотя бы в теории опасных.
Дальше ни о чем серьезном речь за столом не заходила. Наинь сменила тему на более мирную. Теперь беседа напоминала светскую, одну из тех, что вели между собой придворные дамы и кавалеры за пышным обедом. Постепенно Сафира совершенно успокоилась. Она не простила мужа за скрытность, но примирилась с тем, что до их встречи у него была своя жизнь, и не только та, о которой знала каждая сплетница при дворе. Когда-то она приняла его помолвку с Элайн как должное, да и многочисленные романы Кирвила со светскими львицами не остались от нее в тайне. Карин прекрасно справлялась со своей ролью осведомительницы, и вот уже год вынюхивала все, что кто-либо когда-либо говорил о шестом из Великого Дома дэль Виварди. Все это были сведения вполне достоверные, но порядком устаревшие. Последние шесть лет Кирвил вел себя образцово-показательно, что до их тайной свадьбы многим казалось подозрительным.
Когда Кирвил встал, Наинь принялась суетиться по хозяйству, убирая со стола. Каро помогал матери, а Сафира потягивала вино из хрустального бокала, размышляя о своем. Алкоголь развеял дурное настроение, растопил тревоги последних дней, и даже недовольство куда-то подевалось, сменившись благостным расположением духа. Сейчас принцесса могла думать только о грядущем бале и танцах. После мыслей, терзавших ее с минувшего королевского совета, это стало большим облегчением. Сафира уже видела перед собой бальную залу, ощущала, как кружится по мраморным, натертым до блеска полам, слышала, как гремит вокруг великолепная музыка, написанная лучшими композиторами современности.
– Давай вдохнем свежего воздуха, – предложил Кирвил, вырвав жену из приятной задумчивости. Она молча кивнула и поставила бокал на стол.
