Сейчас они сидели в засаде за бочкой с водой и по очереди выглядывали, чтобы убедиться, что Муська их не видит.
– А ты чего не с ними? – спросила я, глядя на Тучку, и она фыркнула в ответ. – Понятно, ты слишком стара для всего этого… – Я показала в воздухе кавычки и рассмеялась.
Мы шли медленно, прогулочным шагом, по деревне. Погода стояла тёплая, но мне было грустно. Я так и не смогла понять истинную причину. То ли поведение блондина так повлияло, то ли грусть по земной жизни, которая изредка сильно меня напрягала, доводя до мигрени.
– Это всё этот несносный тип, он испортил мне настроение своей выходкой, – отчего-то я начала заводиться на ровном месте. – Неужели нельзя было услышать мои доводы и только потом… психовать и уезжать? – я шла и рассуждала вслух, всё больше хмурясь и раздражаясь.
Не заметила, как мы дошли до края деревни, и Туча ткнулась мордой в мою ладонь. Машинально погладила её по огромной голове. Алабаи всегда меня восхищали своим умом, спокойствием и рассудительностью – это вам не хаски, вечно безбашенные и сильно отбитые на всю голову. Думая вечерами, почему и как я попала в этот мир, да ещё и не одна, я приходила к мысли, что благодарна коварной судьбе за то, что оставила со мной рядом моих собак.
– Пойдём, посмотрим, что делают наши коровки, зайка моя. Дэни и Ми-ми нас бросили, пусть потом у Муськи ужин просят, – пробурчала я, обращаясь к своей верной Тучке.
Чувство одиночества, словно холодный ветер, пронзило меня, но забота о животных отвлекала от грустных мыслей. Мы направились к загонам, где паслись рогатые плюшки – спокойные, жующие траву, относительно мирные создания. По пути мы прихватили пару вёдер с прохладной, чистой водой, а Туча, моя верная помощница, прихватила и неутомимо волокла в зубах увесистый мешок с крупой.
Вечернее солнце, опускаясь за горизонт, окрашивало небо в тёплые, красно-оранжевые тона. Запах скошенной травы смешивался с ароматом земли и навоза, создавая неповторимый запах деревни. Оставшееся до ужина время мы посвятили заботе о животных: кормили коров, поили их свежей водой, проверяли курятники, закрывая на ночь и собирая урожай яиц.
Готовя ужин, накануне вечером, я с тревогой бросила взгляд на постепенно пустеющую морозильную камеру. Мясо стремительно заканчивалось, и меня это пугало: я никогда не убивала животных, даже курицу зарезать мне было трудно, не говоря уже о парнокопытных. Неделя, две, максимум, кормить собак мне ещё хватит, подумала я, – но потом придётся что-то решать.
Возможно, придётся научиться охотиться. Я помнила, что в некоторых домах были охотничьи луки, арбалеты и даже ружья, хотя патронов к ним я так и не нашла. Зато стрел и болтов оказалось предостаточно.
Потрудившись до изнеможения, мы с Тучей зашли в дом. Простой ужин – наваристая похлёбка из овощей – немного подбодрила меня. После ужина я, заперев все двери на засов, долго стояла у окна, вглядываясь в темноту.
Поймала себя на мысли, что ждала его. Я надеялась на его возвращение. Но лишь беспросветная тьма отвечала на мои немые вопросы вернётся ли мужчина обратно.
С тяжёлым вздохом я наконец-то закрыла ставни. Ночь оказалась очень длинной. Бессонница мучила меня. Мысли о семье и о нём, о таинственном ночном госте, сменяли друг друга, не давая уснуть. Тоска по родным, особенно по братьям и маме, сжимала сердце. Мне уже давно не пятнадцать, я взрослая девушка, но я не могла оставить свой родной дом.
