Принцесса Персии - страница 12

- Ты по религиозным соображениям не хочешь…? – озвучила догадку Мина.

Рания не могла назвать ей истинную причину, потому ухватилась за эту предложенную ей версию и тут же ответила:

- Да.

- В 90-х гг XX века был такой модельер – невидимка – Maison Margiela, - немного помолчав, вспомнила Мина свои познания в области истории моды, - Он не давал интервью, не появлялся на публике и не выходил после показов. Всё для того, чтобы лицом бренда был не дизайнер, а именно вещи. Даже модели на шоу часто выходили с закрытыми лицами – чтобы ничего не отвлекало от одежды, - на этих словах Мины Рания от удивления широко распахнула глаза. - Он даже ярлыки с названием бренда не использовал, считая, что, если покупатели видят интересную, необычную, но безымянную одежду, они должны купить именно ее, а не имя. На его одежде – четыре белых шва в качестве опознавательного знака. Если ты возьмешь на вооружение его подход к продвижению бренда…

- Мне даже швы для идентификации не нужны, потому что есть хиджаб, - задумчиво произнесла Рания, - Это все было бы очень здорово, но я даже твою идею Шерон рассказать не смогу, по той простой причине, что она не отвечает на мои звонки.

- Дай мне номер ее телефона, я сама с ней поговорю, - решительно заявила Мина.

Буквально через полчаса Мина, Рания и Шерон по конференцсвязи воодушевленно обсуждали концепцию проведения показа коллекции работы нового модельера - инкогнито.

***

"Интересно, какова истинная причина того, что Maison Margiela, сохранял анонимность?" - размышляла Рания, выключив Skype. Она ни на секунду не поверила в эту легенду, что скормили доверчивой публике. Да, конечно, элемент загадочности наверняка подогревал интерес и увеличивал продажи бренда Margiela, но Рания знала причины, по которым люди предпочитают сливаться с толпой.

Таким был ее покойный муж - Рауль Аден. Когда-то, будучи еще юношей, он был – Абдуллой III ибн Аль Иманом - королем Марокко. Однако, не все готовы бороться за власть и убивать ради нее. Когда ближайшие родственники захотели его свергнуть, организовав заговор, Абдулла, воспользовавшись помощью друзей, сбежал заграницу и прихватил огромное состояние. Чтоб никто и никогда не добрался до него, он почти всю свою жизнь прожил тихо и незаметно под чужим именем в Нью-Йорке, работая адвокатом в бракоразводных процессах.

Все, что осталось от него - это три коробки, которые Рания нашла на чердаке. Был человек, дышал, чувствовал, а в итоге остались лишь какие-то поблекшие фотографии и жалкие побрякушки. Единственное, что делало его живым, хоть и в прошлом, - это письмо, которое он написал, но так и не отправил любимой женщине. Письмо тоже было в одной из коробок. Рания читала его и не могла поверить, что это написал мужчина. Она считала всех мужчин животными, не способными ни то, что на трепетные чувства, но даже на элементарное сострадание. Рауль Аден, если верить пожелтевшему клочку бумаги, любил безумно, горел и дышал ей одной, той с кем провел в юности всего одну неделю в Париже. Кем была эта женщина, чувствовала ли она что-то в ответ? От нее осталось лишь имя в том самом письме. Настоящую любовь ненастоящего Рауля Адена звали Ранией. Прочитав ее имя в том самом письме, она захотела в память о ней стать пусть и ненастоящей, но Ранией Аден.

Абдулла прожил жизнь анонимно, не потому что жил под чужим именем, а потому что после его смерти никто не помнил о нем. Лишь несколько человек знали о том, кем был Рауль на самом деле. А Рания была той единственной - кто помнила о нем и по сей день, потому что не только называлась его фиктивной фамилией, но и потому, что получила все его состояние - дом на Манхэттене. Рания была признательна этому человеку - невидимке, ушедшему в мир иной, за то, что он дал ей шанс начать новую жизнь. И пусть это был не его выбор, но Рания была благодарна ему.