– Мм, нет.
– Энгелей?
– Нет, – сказал Гален, неловко переминаясь с ноги на ногу.
– Так кто же твои родители?
Гален набрал побольше воздуха.
– Меня зовут Гален Вернер. Мой отец Карл Вернер. Мать – Рената Хаупт Вернер. – Он поторопился закончить: – Они оба умерли.
Я пришел сюда, потому что… потому что здесь моя единственная родня. По-моему. – Он указал на розовый дом.
– Ой! – Женщина бросила корзинку и заключила Галена в объятия. – Я ж говорю, что-то знакомое! Мальчик Ренаты! Ее единственный сын!
Гален неловко попытался похлопать ее по спине. Из-за ее неистовых объятий верхняя часть рук у него оказалась прижата к бокам, и ранец сползал.
– Я сестра твоей матери, – сказала наконец женщина, отстраняясь, и утерла глаза большим носовым платком. – Ох, какая радость! Какой сюрприз! Я твоя тетушка Лизель.
Галена накрыла волна облегчения. Прием оказался даже более теплым, чем он надеялся. Тетушка снова обняла его, и на этот раз он искренне ответил ей тем же.
Дверь распахнулась, на пороге возник высокий широкоплечий мужчина. Он нахмурился при виде развернувшейся перед ним сцены. Седые волосы и внушительные усы придавали ему сходство с сердитым моржом.
– Лизель, ты в своем уме?
– Ой, Райнер! Только глянь: это ж сынок моей дорогой Ренаты! Он пришел домой с войны! – Она слегка ткнула Галена в спину, подталкивая его к Райнеру Орму.
– Мое почтение, сударь, – с поклоном произнес Гален. – Я Гален Вернер, мои родители – Карл и Рената Вернер.
– Умерли, да? – проворчал Райнер. – Погибли на войне?
– Э, да, сударь. – Гален слегка моргнул от такой прямоты. – Мать скончалась от болезни легких. Отца застрелили. Сестренка, Ильза, погибла в горах. Несколько лет назад.
– Ой, бедные мои! Рената померла? А я и не знала! – Лизель кудахтала и суетилась вокруг него, но Гален не сводил глаз с Райнера.
Тот в ответ не сводил глаз с гостя.
– Стало быть, ты утверждаешь, что ты Гален Вернер, так?
– Я и есть Гален Вернер, – ответил Гален, не слишком удивленный подобным вызовом.
Райнер скрестил руки на груди:
– Докажи.
– Райнер, не здесь, – произнесла Лизель неожиданно резким голосом. Она прекратила хлопотать и смерила мужа холодным взглядом. – Соседи и так достаточно судачили о нас. – Она взяла Галена за руку. – Входи и выпей чая, Гален, пока Райнер с тобой спорит.
– Спасибо, – с сомнением отозвался юноша.
Райнер посторонился, пропуская незнакомца и жену в дом. Лизель привела юношу в красиво обставленную гостиную и предложила ему стул у очага. В камине потрескивал огонь, масляные лампы мягко освещали помещение. В целом здесь было приятно.
Гален поставил ранец на пол и уселся на предложенное место. Райнер опустился в кресло напротив, почти трон, по-прежнему обшаривая Галена с ног до головы холодными голубыми глазами. Лизель поспешно вышла, вернулась спустя несколько минут с чаем и устроилась на мягком розовом стульчике, рядом с которым стояла корзинка с шитьем.
Неловко удерживая в загрубевшей руке чашку на блюдце тонкого фарфора, Гален мрачно смотрел на дядю. Он ожидал именно такого приема, но, столкнувшись с ним на деле, растерялся. Как доказать что он тот, кто есть? Он никогда не видел этих людей, а мать крайне редко упоминала о своей семье, поскольку родня не одобрила ее замужество.
И тут на него снизошло вдохновение.
– У меня есть отцовское ружье.
Он поставил чай на столик и подошел к своему ранцу. Оружие было тщательно завернуто в холст для защиты от непогоды, как принято во время долгих переходов. Штык в ножнах покоился на дне ранца вместе с порохом и пулями. Гален больше не собирался стрелять.
