Ее положение в секте укрепилось, но не изменилось кардинально. Она больше не была совершенно чужой, но и своей не стала. Ученики привыкли к ее присутствию, к ее необычному стилю, к ее постоянной борьбе с базовой культивацией. Некоторые продолжали смотреть свысока, другие просто игнорировали. Мин Хуа сохраняла свою неприязнь, хотя их открытые столкновения стали реже – Ла-Мэй научилась избегать ее, а Мин Хуа находила новые объекты для своих амбиций и интриг на более высоких уровнях обучения.
Цзянь Ли оставался ее верным другом. Он достиг небольших успехов в культивации, его Ци была стабильной, хоть и не выдающейся. Он с восхищением наблюдал за упорством Ла-Мэй и ее уникальными физическими навыками. Они часто тренировались вместе, и Цзянь Ли был одним из немногих, кто видел, как Ла-Мэй иногда удается использовать свою "связь" для интуитивного уклонения или предчувствия опасности – моменты, которые он не мог объяснить с точки зрения стандартных техник Ци.
Основной прогресс Ла-Мэй происходил под руководством Старейшины Хуэя. Он продолжал учить ее чувствовать и взаимодействовать с Ци Жизни, энергией природы. Они проводили долгие часы у ручья, на склонах гор, в глубине лесов, окружающих секту. Ла-Мэй научилась ощущать пульс земли, шепот ветра, скрытую силу воды, медленный рост растений. Ее интуиция, ее степной дар, стал ее основным инструментом. Камень Предков на ее шее оставался ее постоянным спутником, его тепло и вибрации были тихим подтверждением того, что она движется в верном направлении.
"Ты пытаешься собрать Ци внутрь, как учат всех," – говорил Старейшина Хуэй, наблюдая за ее тщетными попытками медитации. – "Но твой путь другой, Ла-Мэй. Ты должна *резонировать* с Ци Жизни *вовне*, а затем позволить этой резонансу пробудить и питать твою внутреннюю энергию. Твой Даньтянь – не сосуд, который нужно наполнить, а скорее… эхокамера. Он должен откликаться на зов мира."
Именно на этом "резонансе" Ла-Мэй и сосредоточилась. Она проводила часы, сидя у старого дерева, которое Старейшина Хуэй показал ей много лет назад. Она прислонялась к нему, пытаясь почувствовать его глубокие корни, его связь с землей, его силу, тянущуюся к небу. Она пыталась слиться с его дыханием, с его жизнью, позволить его энергии пройти *через* себя, чувствуя при этом Камень Предков на шее.
Однажды, сидя так у дерева, в разгар весны, когда вся природа вокруг казалась наполненной невероятной жизненной силой – почки набухали, трава зеленела на глазах, воздух был полон запахов и звуков, – Ла-Мэй почувствовала особенно сильный поток Ци Жизни, исходящий от дерева. Он был мощнее, чем когда-либо раньше, словно дерево тоже пробуждалось после зимней спячки с утроенной силой.
Она сосредоточилась, пытаясь резонировать с этой энергией. Позволила ей течь через свое тело, направляя ее через меридианы, как учил Старейшина Хуэй (хотя это было не стандартное направление Ци). Камень Предков на ее шее внезапно стал очень горячим, его вибрация усилилась в сотни раз, став почти болезненной.
Ла-Мэй стиснула зубы, не прерывая концентрации. Она чувствовала, как энергия дерева, усиленная Камнем Предков, хлынула в нее мощным потоком. Это было не просто тепло в Даньтяне, это было ощущение, словно тысячи крошечных ручейков света пронеслись по ее меридианам, очищая и расширяя их с неимоверной скоростью. Ее Даньтянь, ее "эхокамера", внезапно наполнился ярким, теплым светом – не золотистым светом Ци, как у других, а мягким, зеленым сиянием, напоминающим светлячков в летнюю ночь.
