– Вам, должно быть, наплели всякие глупые сказки про нас. Не верьте никому! Мы просто коллеги… и подруги. У нас общая цель – помочь этим беспризорникам. Какая разница, кем мы были там…
Она кивнула головой куда-то в направлении соленого озера.
– Там? – удивился Роман.
– Ну, не там, а там! – Каролина завертела головой и теперь показала куда-то в направлении бегущей к морю, вдоль озера, дороги.
– Простите меня, – опомнился Роман, – пожалуйста. Это не мое дело.
Каролина тряхнула головой и бодро пошла к шоссе, где стояла машина Романа.
– А вы здорово говорите по-английски! – сказала она примирительно, когда колеса автомобиля вновь дробно застучали по щебню дороги. Вокруг вздымались тучи удушливой, горячей пыли. – И у вас здесь хорошо. Кондиционер…
– На Кипре без него невозможно.
– Возможно. Так же, как и без прошлого.
– Интересная мысль! – ответил Роман, объезжая глубокую сухую яму. Он бросил на Каролину любопытный взгляд.
– А я говорю по-русски…
Роман удивленно приподнял бровь.
– Вас удивляет? Почему же русский может говорить на моем языке, а я не могу на русском? – она усмехнулась, потом добавила, будто оправдываясь: – У нас это было даже модно. Учила в своей альма-матер. Это было трудно. Ваши падежи, склонения… Но я все усвоила, представьте. И неплохо. Акцент есть, но ошибок допускаю иной раз даже меньше, чем русские в своем языке. Не верите? Я люблю вашу поэзию. Например, Блока.
– Вот как! Что именно? – Роман сказал это уже по-русски.
– «Скифы». Там отражена ваша суть, – она вдруг продекламировала с ласкающим слух акцентом, но, тем не менее, на удивление чисто:
«Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы,
С раскосыми и жадными очами!
Для вас – века, для нас – единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!»
Дорога тем временем сужалась. Между пыльным шоссе и солончаковым озером появилась густая посадка сухих деревьев, справа потянулись заросли орешника, а затем и оливковые стволы.
– Здесь, на острове, у многих приезжих нет прошлого, – после короткого молчания продолжила Каролина уже по-английски. – Его забывают и начинают все сначала. Знаете, сколько русских девушек ищет здесь счастье?
– Догадываюсь. Видел даже. И даже кое с кем знаком уже.
– Только не говорите пошлостей, прошу вас!
– Я и не собирался. Что вы!
Каролина помолчала, потом сказала:
– Им плохо там, откуда они приезжают. Ведь так? Одиночество, все стянуто в узкое пространство единственной дороги. В России ведь плохие дороги?
– Не хуже этой! – засмеялся Роман. – У каждого свои.
– У них, у ваших девочек, всегда одна и та же! Я знаю. Поэтому они здесь.
– Откуда вам это известно?
– Я очень любознательна. Хотите, опять перейдем на русский?
– Вы им очень неплохо владеете.
– Еще бы! – сказала она вновь по-русски. – Я все-таки закончила славянскую филологию. Я уже говорила, у нас неплохо учат. Но у меня, наверное, сильный акцент, да?
– Просто очаровательный! Никогда не слышал ничего приятнее. А Ростоцкая мне сказала, что редко говорит по-русски.
– Вы, наверное, ее не поняли. Мы разговариваем с ней, но она говорит не о языке, а о вашем национальном менталитете. Тут я ей не в состоянии помочь.
– Вы, в самом деле, родственницы?
– Какой вы любопытный, однако! Ну, хорошо, в некотором смысле, родственницы. Она баронесса. И герцогиня. И графиня… и ваша княгиня, и еще что-то там финляндское, польское, французское и английское.
