– Грязный. Уродливый. Искусственный. – Подонок открыл решетчатую дверь, ведущую на задний двор. От непринужденности, с которой он вел себя как дома, находясь в моем особняке, у меня закипела кровь.
– Вижу, тебе весело. – Другой мужчина рассмеялся. – Она?..
– Сносная? – закончил за него Безымянный Подонок. – Нет. Не приятнее вросшего ногтя.
Ты и сам не солнечный лучик.
– Уже представил ей наш контракт? – поинтересовался второй мужчина.
Значит, существовал контракт.
– Еще нет. Запер ее на ночь в комнате, чтобы вымотать.
– Рэнсом! – посмеиваясь, упрекнул его мужчина.
Рэнсом? В самом деле? Какое крутое имя для придурка мирового класса. Разве не мог он быть Эрлом или Норманом?
– Ты не можешь подражать Моруцци. Ты больше не в Канзасе.
Кто такой Моруцци?
– Она пыталась ударить меня бутылкой. Потом вызвала полицию.
– Обвиняя себя?
– Меня. У этой Соплячки не хватает в мозгу извилин.
У меня заболела голова, словно надо мной надругались.
На данном этапе жизни меня мало что обижало – пресса как только меня не называла, да и родная сестра тоже. Но всегда задевало, когда меня считали глупой.
Может, все потому, что я им верила. Ощущала себя такой потерянной, точно пыталась прыгнуть выше головы.
Другой мужчина рассмеялся искренним, добродушным смехом. Он казался по-настоящему приятным человеком, что меня удивило, ведь он вел дела с социопатом.
– Впервые в жизни получаешь свою долю женской драмы, и я здесь, чтобы помочь, Рэн.
– Я заставлю эту сучку покориться, – отрезал Рэнсом.
– А я пока приготовлю попкорн.
– Она лишится своих клыков и когтей и наденет ошейник еще до того, как зазвенит микроволновка.
Воздух застрял у меня в горле. Я не могла дышать. Этот мужчина такой жестокий, такой невыносимо бесчувственный. Мне уже доводилось иметь дело с телохранителями. Но только в декоративных целях. Он прав насчет них: они существовали исключительно для авторитета и в роли фотографов ради случайных снимков для социальных сетей.
Этот человек действительно имел власть над моей жизнью. Пугающе много власти. И, похоже, ему не терпелось ею воспользоваться. После того как он закончил высмеивать меня, я услышала, как Рэнсом поднимается по лестнице. Я затаила дыхание. Он отпер дверь снаружи. Наполовину открыл ее, но остался в коридоре, зная, что его не приглашали. Я застыла, как глиняное изваяние. Даже после того, как он объяснил, что является моим так называемым защитником, все, что касалось его, заставляло волосы на руках вставать дыбом.
– Ты одета? – грубо спросил он.
– А что? Раньше тебя это не останавливало, – выплюнула я, а потом вздохнула: – Да, одета.
– Обнадеживает. – Он толкнул дверь, упираясь плечом в ее раму.
Я решила поприветствовать его, схватив первое, что попалось под руку на тумбочке, и с силой швырнув в него через всю комнату. Рэнсом без труда поймал предмет за мгновение до того, как тот попал ему в нос. Он махнул моим вибратором – немытым – из стороны в сторону. На его омерзительном лице появилась наглая ухмылка.
– Не самый разумный выбор оружия, но лучше банана из «Очень страшного кино».
Я фыркнула, чтобы скрыть смущение. Боль и стыд, как угри, закрутились в животе.
– Верни его мне. Это была ошибка.
Рэнсом, наверное, подумал, что я сексуальная маньячка. Еще один слух, который я так и не удосужилась опровергнуть. Если верить таблоидам, я переспала более чем с двадцатью голливудскими сердцеедами. Никто, даже Келлер, не знал правды.
