Принцип Дневника - страница 7

Эти две фразы даже не требовалось произносить для того, чтобы понять настроения друг друга, но они повторяли схожие реплики из раза в раз. Как будто вообще есть разница, на юге пиздец, на севере, западе или востоке. Пиздец есть везде и всегда, даже в этом доме, в этой квартире и в этих головах.

Григорьева абсолютно не было слышно на протяжении первого получаса. Он откровенно скучал. Даже мой бокал порой издавала шипучий крик, ведь находящееся внутри вино было в панике от будущего переливания за пределы допустимых границ. Несмотря на негласное противоборство, наше с Григорьевым участие в разговоре с Кудриным и Вероломовым всегда перекашивало весы в сторону адекватного и здравого равновесия, делало его более ожесточённым и наделённым фактологией. И плевать, что он считает себя большим талантом и более сформированной в идеологическом плане личностью, меня всегда эти заявления задевали постольку-поскольку. Однако его напор и агрессия всё ещё выводят из себя, сраная мигрень.

– А ты читал новость про то, что они с нашими самолётами сделали? – с тоном школьной учительницы сказал Кудрин и сделал это настолько искусно, что мне даже захотелось встать и влепить жвачку прямо на его твёрдый деревянный стул.

– Да ничего, переживём. Наша техника – всем техникам техника. Всегда найдутся те, кто захочет что-нибудь да спиздить, и раз уж это делают у нас, значит это только доказывает, что мы впереди планеты всей.

– И то верно, таких дармоедов мы всегда успеем поставить на место, а пока надо думать о том, что внутри у нас происходит. Вчера вот ещё одно дело пришили нашему бывшему губеру, какая же сволочь всё-таки, а сначала нам золотые горы всем обещал.

– Вот-вот, это ты верно говоришь, – промямлил Вероломов, который был уже заметно пьян и пытался не распространять лишнюю энергию на болтовню, ведь ему ещё надо было возвращаться домой к жене.

Ровно в момент произнесения буквы «и» в слове «говоришь» я услышал перекраивающий речь Вероломова звук шагов. Похоже Григорьеву надоело быть в обществе надоедливых людей. Всё-таки я ожидал этого момента, так как за прошедшие полчаса мой бокал был уже, разумеется, опустошён, а голова приготовилась к новой порции диалогов. Даже стыдно это признавать, я ожидал приход бездарности Григорьева. Я хотел с ним поговорить. Да, с тем человеком, который постоянно превращал мою психику в бесформенную кашицу. Сука он всё-таки. Сука.

– Как же они меня задрали уже, будто есть какая-то разница, где в этом мире происходит пиздец. Пиздец есть везде и всегда, тебе самому как кажется, Тилев? – произнёс Григорьев. Забавно.

– А я, по правде говоря, так не считаю, – ещё более забавно.

– Дело твоё, но ты мог бы ответить и что-то более пространное, вместо того чтобы просто «так не считать». В твоём обществе я хочу найти необходимого мне собеседника и даже конкурента, а не прожжённую «совком» стену из обязательств перед женой, детьми, родиной, коей я часто вижу Кудрина и Вероломова.

– Хочешь сказать, что видишь в нас более опытных и молодых людей?

– Трудно назвать нас с тобой молодыми, но здесь разговор даже не о молодости и уж тем более не об опыте, а об определённом отношении к самому себе. Я вот не отрицаю, что по большей части моё «настоящее рождение» произошло в конце 80х и начале 90х, когда мы больше стали узнавать об истинной природе происходящих в нашей стране вещей. Кудрин этого понять не может, он видит в себе…