Принцип Касперского: телохранитель Интернета - страница 25

Нынешний исполнительный директор «Лаборатории Касперского» Евгений Буякин пришел в компанию финансовым директором. Но компания очень быстро менялась. Изначально весь финансовый департамент состоял из Буякина, главного бухгалтера и ее дочери, которая была на все руки мастером. Сидели все в маленькой комнате, и когда Буякину купили большой стол, его еле смогли там поставить.

Евгений Буякин делится дорогими воспоминаниями: «Я искал работу. До этого работал в банковской сфере, был кризис… Но не пик кризиса, а последствия. Вернее, так: когда кризис случился, бизнес перестал развиваться, но еще какое-то время продолжались какие-то проекты, мне сохранили зарплату, я более или менее нормально себя чувствовал, но разочарование давило.

Я по образованию экономист и планировал карьеру делать в инвестиционном банковском бизнесе. Для меня дело выглядело так: банки в России реально не создают никакой экономической ценности. Хотелось, чтобы работа не только деньги приносила, но и карму не портила. И вот ощущение, что я не порчу себе карму, работая в банковской сфере, у меня пропало.

Я решил, что было бы здорово посмотреть, что в принципе доступно, и позиция в “Лаборатории” попала совершенно случайно. Я теперь думаю, что мне страшно повезло, потому что это было совершенно уникальное предложение – ничего подобного больше мне никто никогда не предлагал.

И когда я пришел на собеседование, мне очень понравились люди: милые, интеллигентные – они сильно отличались от того круга, в котором я вращался до того. Очень скромный офис, такая семейная обстановка. Меня проняло. Я подумал, что действительно могу чего-то привнести. Из разговоров понял, что финансовые дела настолько запущены, что я очень легко могу пользу принести и продемонстрировать, какой большой от меня может быть выхлоп и очень быстро. Был такой очень безопасный наем для меня, и понял, что мне будет комфортно работать и я смогу продемонстрировать свою полезность, свою ценность.

Это все еще были довольно тяжелые времена. Бума на рынке труда не было, и не так много у меня имелось возможностей. То была не лучшая с финансовой точки зрения компания, но явно самый интересный, просто по человеческим взаимоотношениям, проект. А потом выяснилось, что мы с Каспером учились в одной школе (сначала я этого не знал) в разное время – он на пять лет меня старше».

В том же 1998 году в «Лабораторию» пришел еще один топ-менеджер – технический директор Михаил Калиниченко. На него возлагались большие надежды.

Касперский: «На тот момент у нас имелись прекрасные технологии, но не было настоящего продукта. И мы ожидали, что технический директор станет связующим звеном, превратит технологию в продукт».

Михаил Калиниченко, первый технический директор ЛК: «Наиболее болезненным был, наверное, первый год. Потом стало проще, потому что уже появились ощутимые результаты работы компании по новой схеме. Вот представьте, что у вас есть идеальная программа, у которой сто процентов клиентов. Но из этих ста процентов двадцать покупают ее не за идеальность – им не нужны все функции идеальной программы, им достаточно той половины, которую вы уже сделали. Это означает, что, пока вы будете доделывать программу, все сто процентов клиентов будут ждать. При этом половина из них купит у конкурентов программу, которая появится на рынке раньше вашей. Но если вы выпускаете версию программы не с полностью реализованным функционалом (хотя, конечно, в ней не должно быть грубых ошибок и она должна работать), то, во-первых, двадцать процентов потенциальных клиентов, которым не нужен идеал, купят ее, а остальные будут знать, что такая программа вышла, и станут думать: вот выйдет следующая, более функциональная версия, и я ее куплю. Но эти двадцать процентов, которые купили у вас, уже не купят у конкурентов, а вы получите деньги на дальнейшую разработку. Это я и объяснял программистам, среди которых были и владельцы компании. Заставлять его (Касперского. –