– Ну знаю я ещё двух Андрюх… Но, вроде у обоих рваные были.
– А ещё там у вас есть Андйюхи?
– Не знаю… А что?
– Да есть там у вас один гад. Не кйичит, не йугается и всё вйемя йуки моет.
– Нет, таких не знаю, – признался Андрюшка.
– Эх, жаль. А я мечтал найти этого гада и хоёсенько вздуть!
– Слушай, – вспомнил вдруг клятву Андрюшка, – а у вас тут в Серебровке есть такой мальчик Вова? Который тоже всегда чистый и всегда причёсанный?
– На этой стойоне, в Сейебйовке, только один Вова – я, – заявил парнишка и в подтверждение своих слов ткнул себя в грудь оттопыренным большим пальцем.
– Точно?
– Да чтоб мне сдохнуть!
– Ну, значит, врёт она.
– Кто?
– Шапокляк врёт.
– Кто-кто?
– Ну, Эльвира. Георгиевна. Это же она тебе сказала про мальчика Андрюшу?
– Ну да. Она. А ты откуда знаешь?
– Да потому что мне она всё время говорит про мальчика Вову из Серебровки. Вот мальчик Вова, говорит, из Серебровки, старается. И у него, говорит, всегда получается ровно.
– А мне то же самое – пйо мальчика Андйюшу из Кадочниково!
И они крепко пожали друг другу руки. Через какие-то полчаса Вовка был уже в курсе всех Андрюшкиных дел, и уже заочно проникся симпатией и к Славке, и к Ваське, и изъявил желание прийти, потрогать гипс на ноге. Само собой, после такой встречи и после того, как налицо выяснилась явная и неоспоримая общность интересов, Вовка стал четвёртым в неразлучной команде, несмотря на то, что он из Серебровки. Вот так и рождается настоящая мужская дружба.
Однако время было уже позднее, и Андрюшка заторопился домой.
– Я пойду, – сказал он, – а то попадёт.
– Давай, – понимающе ответил Вовка, тем более сколо всё йавно кино по телевизолу начнётся…
– А двадцать четвёртого июля я буду своей кошке устраивать день рождения. Если конечно она не успеет спрятаться. Так ты приходи. Я живу на улице Королёва, дом двенадцать.
– Пйиду, – серьёзно пообещал Вовка.
И счастливый приобретением нового друга, Андрюшка зашагал домой. Уже издалека он услышал за спиной голоса. Один – Вовкин, другой – незнакомый.
– Вовка, айда в прятки играть, – позвал незнакомый голос.
– Не, Саска, не пойду. Я уже посол! – отвечал важно Вовка.
– Какой посол? Чьей страны?
– Да не посол, а посол! Домой я посол, кино смотлеть.
– Какое?
– Пло спионов, Ссыт и месь!
И Андрюшка припустил бегом. Он тоже хотел посмотреть кино про шпионов. Кроме того, дома его ждала бабушка и, наверное, уже беспокоилась. Когда он миновал плотину и свернул на улицу Королёва, его обогнал милицейский УАЗик, тот самый. И Андрюшка помахал ему рукой.
Бабушка действительно его ждала. Поскольку слухи по деревне распространяются со скоростью мысли, бабушка давно знала про милицию. И поэтому ждала его не просто так, а с ремнём. Неудивительно – ведь она любила своего внука.
Наутро Васька со Славкой пришли к Андрюшке – того в наказание за вчерашнее не пустили гулять на весь день. И они до вечера обсуждали вчерашние события, возмущались враньем Шапокляк и тем, как здорово Андрюшке удалось её отшить. Когда она завела свою песню про пай-мальчика, мол, почему у тебя пуговицы нет, вот у мальчика Вовы из Серебровки все пуговицы на месте, Андрюшка ядовито осведомился: уж не Мишин ли фамилия того мальчика? И Шапокляк ничего не смогла ответить, только стала пунцовой от негодования и стыда. А ещё мальчишки возмущались по поводу несправедливости и строгости наказания.
– Сильно болит? – участливо спросил Славка.
