Роль биев в трансформации адата была велика. Они не только являлись хранителями обычного права, но именно они толковали его в соответствии со своими интересами. Неписаные обычаи постепенно становились правом, которое в отличие от права других народов у киргизов продолжало оставаться устным и в XIX в., когда Киргизия уже входила в состав Российской империи. Судопроизводство велось на основе адата следующим образом. Дело в суде возбуждалось, как правило, по инициативе потерпевшего – истца, могло возбуждаться также по поручению истца его родственниками или поверенными. Истцом назывался тот, кто отыскивал свое право или искал чего-либо у другого[9]. Приведенное определение верно отражает содержание обычного права и судопроизводства в исследуемый период. Рассмотрение дел по адату не знало строго определенного порядка, не было различий в процедуре разбирательства дел гражданского и уголовного характера, потому что и материальное право не знало разделения на уголовное и гражданское. Самой характерной чертой этого обычного права является то, что оно не отличает гражданских преступлений от уголовных, оно относится ко всем преступлениям как к простым отношениям между собою – его наказания имеют целью удовлетворение обиженной стороны[10]. Пожалуй, трудно не согласиться в этом вопросе с С. К. Кожоналиевым, который не без оснований утверждает, что уголовное обычное право киргизов, по существу, в преступлениях усматривало в большинстве случаев лишь гражданские правонарушения, наказуемые взысканием определенной суммы в пользу пострадавшего и его родственников[11].
По адату практически всякое дело завершалось уплатой штрафа: куна (за убийство), айыпа (за преступление) или барымта (за насильственный, даже с убийством, угон скота или похищение имущества, вызванные неисполнением решений суда или неполучением удовлетворения за нарушение прав отдельных лиц, аилов, рода).
Все штрафы уплачивались, как правило, скотом. Так, виновные в краже скота приговаривались к айыпу в размере 9 голов скота за каждую украденную голову. За изнасилование виновный подвергался штрафу в 25 голов скота. За убийство человека также присуждали к уплате штрафа, который тоже выплачивался скотом[12].
Все эти нормы, понятно, служили интересам имущих, которые могли освободиться от любого, даже самого тяжкого наказания, уплатив соответствующий штраф. Больше того, штрафная система наказаний была жестче по отношению к букаре, нежели к представителю имущего класса.
Согласно нормам обычного права суд биев осуществлялся словесно, публично, т. е. никаких записей по процессу не производилось. Об этом свидетельствуют многочисленные архивные материалы, в которых говорится, что суд производился открыто, без выполнения формальностей – без записей решений, приложений печати и т. д.[13]. Процесс по киргизскому обычному праву носил состязательный характер. К средствам доказывания относились: объяснения сторон, вещественные доказательства и показания свидетелей. В суде биев предпочтение отдавалось признаниям сторон и вещественным доказательствам. Должное внимание уделялось и показаниям свидетелей. Так, в одной из докладных записок юридической комиссии туркестанского генерал-губернатора указывалось, что стороны должны представить суду биев не только фактические доказательства правоты своего иска, но и свидетелей по делу
