Принципы назначения наказания - страница 36

Н. И. Загородников видит недостаток предложенной И. Исмаиловым структурной схемы в том, что при такой системе уголовной политики не видно, какое место занимают граждане, общественные организации, коллективы трудящихся в борьбе с преступностью. Такое замечание Н. И. Загородникова, на наш взгляд, является необоснованным, ибо деятельность перечисленных субъектов нельзя отнести к уголовной политике по борьбе с преступностью. Их деятельность осуществляется в рамках социальной политики государства по борьбе с преступностью.

Исходя из вышеизложенной нашей позиции на сущность уголовной политики мы считаем, что она (уголовная политика) состоит из: законодательной политики, судебной политики и уголовно-исполнительной политики. Законодательная политика представляет собой направление деятельности законодательного органа по выработке общих положений уголовного законодательства, установлению круга преступных деяний и системы наказаний, разработке санкций в конкретных составах преступлений.

Центральным вопросом в законодательной политике государства в борьбе с преступностью является криминализация и декриминализация деяний. Как известно, основным материальным признаком всякого преступления является общественная опасность. Однако не всякое общественно опасное деяние должно считаться преступлением и влечь за собой уголовную ответственность и наказание. Отсюда вытекает важное значение принципов, которыми руководствуется законодатель при определении круга деяний, относимых к преступлениям, т. е. принципов криминализации.[135] Для того чтобы в законодательной политике принять решение об отнесении того или иного поведения к преступному и наказуемому, необходимо последовательно ответить по меньшей мере на четыре конкретных вопроса, а именно: а) существует ли потребность (необходимость) в законодательном запрещении подобных действий; б) допустимо ли это запрещение в рамках существующей общественной и правовой системы; в) осуществимо ли оно с практической точки зрения; г) полезно ли (целесообразно ли) данное запрещение с учетом комплекса всех социальных, политических, психологических и т. п. обстоятельств.

Следует разделить беспокойство С. Ф. Милюкова, который справедливо указывает, что «законодатель и в прошлом, и в настоящем игнорировал и нередко игнорирует предложения как криминологии, так, впрочем, и уголовно-правовой науки, в силу чего многие его нормотворческие решения выглядят волюнтаристскими и даже импульсивными».[136]

Нельзя недооценивать значения включения (исключения) тех или иных норм в состав уголовного законодательства. «Это важно для процесса правоприменения, так как органы предварительного расследования и суд непосредственно ориентируются на борьбу именно с данной разновидностью преступной деятельности, либо такая задача, по мнению законодателя, на должном этапе уголовно-правовой политики перестает быть актуальной».[137] Тем не менее «введение тех или иных статей в Особенную часть или, напротив, исключение из нее таковых далеко не всегда приводит к криминализации или декриминализации».[138]

Установление круга уголовно-наказуемых деяний есть важная, но отнюдь не единственная задача законодательной политики. Не меньшее значение приобретает проблема придания криминализированным деяниям определенного характера наказуемости.[139] Важно иметь в виду, что и сам процесс создания логически стройной системы криминализируемых деяний предполагает в конечном счете выдержанность и научную обоснованность санкций, их соответствие существу запрещаемых деяний, а также взаимную согласованность между собой. «Свобода существует, – писал Ш. Монтескье, – когда уголовные законы налагают кару в соответствии со специфической природой преступлений». И далее он продолжал: «Здесь нет места произволу: наказание зависит уже не от каприза законодателя, но от существа дела и оно перестает быть насилием человека над человеком».