Поставив машину в гараж, Мэг с сожалением оглядела небольшой, разбитый у дома цветник. Трава местами пожухла, цветы поникли и будто утратили часть своих красок. «Надо сказать Нику, чтобы вечером побольше полил газон», – подумала Маргарет.
В этот дом они переехали совсем недавно, после смерти отца. Годом раньше из жизни ушла мама, тоже из-за болезни сердца. Маргарет любила родительский дом. В его удачно спланированных, с хорошим интерьером комнатах ощущалась атмосфера уюта, присущая добротным, старым домам.
Многие соседи знали Мэгги еще девочкой и были рады ее возвращению в отчий дом. Николас быстро познакомился со сверстниками. Впрочем, у него никогда не возникали проблемы с общением. Обладая приятной внешностью и мягким, покладистым характером, он моментально обрастал приятелями, где бы ни находился.
Мэг заглянула в комнату сына. Он лежал на диване, обложенный учебниками.
– Ты не голоден?
Ник, состроив жалобную физиономию, вскинул на мать тоскливый взгляд.
– Нет, не голоден. А вот кофейку бы выпил с удовольствием.
Маргарет, взяв его за уши, поцеловала в нос, на минуту прижала его голову к себе и нарочито строгим голосом спросила:
– Во сколько ты приходил домой все это время? А теперь не грех и потрудиться.
Спустившись вниз, приготовила кофе сыну и себе. Оба любили кофе по-восточному. Слегка обжарив зерна, измельчила их в старинной, ручной кофемолке, залила холодной кипяченой водой и поставила на плиту. Поверх турки появилась пышная шапка пены. Маргарет отнесла исходящий ароматом напиток сыну.
– Посиди немного со мной, – Ник задержал руки матери, целуя, как обычно, сразу обе ладони. У них всегда были доверительные отношения. Маргарет никогда не отмахивалась от его проблем, ссылаясь на занятость. В детстве он поверял ей свои маленькие мальчишеские тайны и теперь мог сказать ей все или почти все, зная, что всегда найдет сочувствие, понимание, получит ненавязчивый совет.
Поговорив с сыном, Маргарет прошла в гостиную. С томиком стихов устроилась в большом кресле у окна. В очередной раз произошло обыкновенное чудо: забылись все дневные заботы, исчезла, будто и не было, тропическая жара. По пустынным улицам гулял студеный ветер, снежная завеса объединила землю и небо.
– «Твой голос слышен сквозь метели, и звезды сыплют снежный прах. Ладьи ночные прилетели, ныряя в ледяных струях…» – Мэген читала Блока вслух, полушепотом, упиваясь музыкой стихов и магнетизмом простых слов. В своем рифмованном сочетании они казались зашифрованным, тайным посланием. Вот-вот через тонкое кружево строк проступит грозное пророчество или простая, как взгляд ребенка, истина…
Даня проснулся от ощущения, что ему нечем дышать. Как после длительной пробежки, гулко, с перебоями билось сердце. За окном бушевала гроза. Всполохи молнии осветили комнату так ярко, что он без труда смог различить стрелки на циферблате часов – два часа ночи. Совсем близко прозвучал оглушительный раскат грома, дождь припустился пуще. Звук набирающего силу ливня напоминал гул водопада. Под порывами сильного ветра тревожно шумели, будто стонали и жаловались, деревья.
Даниель провел ладонью по лицу, покрытому испариной, выровнял дыхание. Прикрыв глаза, попытался вспомнить, что ему приснилось, но в памяти оставались лишь отдельные обрывки сна, да ощущение значительности и необычности происходящих там событий.
Стоп – ему удалось зацепиться за краешек ускользающего из сознания видения, и перед глазами, как при мгновенной вспышке света, возникла молодая пара в почти одинаковой, ниспадающей светлой одежде. Они горячо и настойчиво просили кого-то… О чем! Ах да! Они любят друг друга, хотят быть вместе, но для этого им почему-то необходимо заручиться поддержкой своих Наставников. Да, именно Наставников…
