Прирожденный лжец. Я или ты? - страница 7

характер. Понимание того, в чем заключается их понятийный и коммуникативный смысл, у мужчин одновременно обозначает и формирование решения о возможных областях применения неправды, лжи и обмана. Основанное на знании понимание как бы защищает их от необходимости не только повторного осмысления, но и сильных эмоциональных переживаний в тех случаях, когда они решались на ложь или обман. Процессуалъность мышления женщин при анализе обсуждаемых психологических феноменов проявляется в гибком оперировании фактами, в стремлении не безоговорочно отбрасывать те из них, которые противоречат истине, а отыскивать возможности, строить гипотезы, в соответствии с которыми можно совместить эти факты со своими ценностными представлениями и групповыми этическими нормами. А поскольку конструирование гипотез основано на внутренней убежденности субъекта и всегда предполагает хотя бы минимальную веру в их истинность, то, в отличие от мужчин, для женщин при определении сущности неправды, лжи и обмана наиболее субъективно значимым является не объективно достоверное знание, а вера в правильность своего понимания проблемы. И это естественно, потому что знание обычно характеризует факты объективной действительности, а вера соотносится с мыслями, эмоциями и чувствами – тем, что образует «эмоциональное поле» общения людей. У испытуемых женской части выборки внутренняя детерминация искажения истины как нравственного или аморального поступка обусловлена прежде всего ценностными переживаниями. Рассматривая проблему под этим углом зрения, можно сказать, что для женщин являются типичными мысленные возвращения к совершенным ими лжи или обману, переосмысления поступка, эмоциональные переживания, иногда приводящие к раскаиванию и признанию. Наиболее существенную роль в этих процессах играют коммуникативные факторы – идентификация с обманутым человеком, попытки представить его мысли, эмоции и чувства, сопереживание. Все это способствует тому, что у женщин преобладает добродетельная ложь. Ценностные переживания в основном детерминированы индивидуальной структурой личности и нравственного сознания, в значительно меньшей степени – типом ситуации морального выбора, в которой женщина вынуждена принимать решение: исказить ей истину или нет. В ситуации морального выбора ценностные ориентации человека стимулируют возникновение у него ценностных переживаний, порождают индивидуальный смысл актов неправды, лжи или обмана, определяющий характер их понимания. Другими словами, женщина понимает обсуждаемые феномены так или иначе не столько потому, что она попала в конкретную ситуацию морального выбора, сколько потому, что эгоцентрическое или добродетельное понимание лжи соответствует ее нравственным переживаниям и психологическим особенностям личности» (В.В. Знаков).

Дело в том, что анализ литературы и личное общение с иностранцами приводят В.В. Знакова к выводу о том, что «вранье – типичное порождение русской культуры, отсутствующее в массовых проявлениях на Западе». И далее автор ссылается на бесспорный авторитет В.И. Даля в его толковании слова «врать»,[9] утверждая, что в большинстве приведенных синонимов вранья подчеркивается аспект, характеризующий конкретные ситуации межличностного общения.[10]

Однако очевидно, что первыми синонимами вранья В.И. Даль называет именно ложь и обман, что указывает на