Тем временем пограничный спаниель Маркус обнюхал нашу машину и ничего запрещенного не нашел – хороший песик, молодец.
Советский паспорт Гинтаса…
– Так, а Вы военнослужащий?
– А что, по мне заметно?
– Нет, в базе данных Вы числитесь как военнослужащий.
– Ну, да.
– Тогда, будьте добры удостоверение личности.
– Пожалуйста.
Долгое, придирчивое изучение всех документов – штамп – удачи на дорогах. Ну, наконец-то.
Мы отправились к эстонскому посту, точно зная, что там все будет намного дольше, ведь это же эстонцы, они даже сидят медленно. Нас встретил типичный эстонец, который мне сразу не понравился. На голове у него была лысина, а на лице щетинились неряшливые усы, выращенные, вероятно, для компенсации нехватки волос на голове. Те редкие пряди, которые у него там остались, были старательно уложены в противоестественный зачес в безнадежной попытке прикрыть подвергшийся опустошению район. Он был серьезен, как директор похоронной конторы и все делал молча, будто бы не знал русского языка. И конечно очень медленно. Минут через десять подошел его коллега. Он был более приветливый и даже поздоровался с нами по-русски. Дело пошло немного быстрее. Я обратил внимание на свору псов, лежащих в тени с высунутыми языками:
– А это ваши пограничные собаки?
– Да, – ответил приветливый эстонец.
– А где вы набрали таких двортерьеров?
– Мы их нигде не набирали. Мы провели границу в том месте, где много собак.
Было удивительно встретить эстонца с неплохим чувством юмора.
Тем временем угрюмый эстонец внимательно изучал наши документы. Наибольший интерес у него, разумеется, вызвало удостоверение Гинтаса. Он долго перелистывал страницы, вчитывался в текст, сморщив лоб и беззвучно шевеля губами.
– Vene okupandiks, – вдруг пробубнил себе под нос угрюмый.
У меня отвисла челюсть, у Дивны округлились глаза, и только Гинтас с виду казался невозмутим, хотя я точно знал, что за такие слова он может проломить этому бедолаге череп.
– Гинтас, держи себя в руках, – попросила Дивна.
– Это провокация, не поддавайся, – попытался вмешаться я.
Нелепость этой ситуации заключалась в том, что мы все поняли, что сказал эстонский таможенник. Vene – так эстонцы почему-то называют русских. Второе слово в переводе не нуждалось.
– Русский оккупант, говоришь? – Гинтас говорил спокойно, но это спокойствие не предвещало ничего хорошего,– независимыми себя почувствовали?
На протяжении всей своей истории вы были независимы всего двадцать лет, и то случайно после октябрьского переворота. И очень быстро ее потеряли. Вы вообще ничего не сделали, чтобы отстоять свою мнимую псевдонезависимость, в отличие от тех же финнов, которые с оружием в руках доказали, что достойны быть свободными. Потому, что у вас зависимая психология и ваша судьба – всегда кому-то подчиняться. И даже во время войны у вас не возникал вопрос, как стать независимыми. Вопрос был в другом – от кого лучше зависеть: от Вермахта или от Советского Союза? Кто сильнее, тому вы и подчиняетесь. Русские оккупанты во всем виноваты? Да, это русские оккупанты построили для вас заводы, фабрики, электростанции и порты и превратили вас в индустриально развитую республику. А сейчас вы независимы формально, в ближайшее время и Европа и США очень быстро вас поглотят и не подавятся. И вообще от пролива Босфор и во всех направлениях – это все исконно русские земли.
Угрюмый отложил наши паспорта в сторону.
