Прислоняться можно - страница 12

Пока я раскладывал продукты из пакетов в холодильник, позвонил Егор. Впустив его в квартиру, я вернулся к разбору покупок, заодно протягивая другу оригинальный энергетик. Взяв себе такую же банку, мы вместе открыли их и, стукнувшись, сделали пару глотков. Во рту возникла смесь сладости и цитрусовой кислинки, освежая и бодря одновременно.

Егор разместился на стуле и начал рассказывать про учёбу: о том, как достали учителя, которые сначала говорят одно, потом требуют другое; о том, что скоро курсовая работа, а научный руководитель молчит и отмахивается. Упомянул соревнования по футболу, в которых планировал участвовать, но в последний момент снялся, боясь завалить летние экзамены.

Я уже закончил с разбором продуктов и сидел напротив, активно кивая и вспоминая о том, как относятся преподаватели к заочникам, таким как я. Вспомнил о смешках, высоких планках, нелогичных заданиях и объёмах, которые порой задают преподаватели, забывая, что их предмет не единственный и, раз на то пошло, у многих есть ещё и работа. Но, помимо недовольства, вспомнились и хорошие преподаватели. Так, Егор вспомнил пары по английскому, где часто включали фильмы с субтитрами, а мне на ум пришло, как во время разработки прикладных приложений мы во время онлайн-конференции шутили.

Всё же учёба в школе и в институте – две разные вещи, и, кто бы что ни говорил, я рад, что закончил школу и больше туда не вернусь. Здесь, в институте, я чувствую, что иду в правильном направлении и занимаюсь тем, что мне нравится, погружаюсь в то, что мне интересно.

Сошлись мы на том, что чем предмет бесполезнее, тем больше по нему задаётся домашнего задания и тем строже преподаватель. После этого вывода мы оставили тему учёбы и стали обсуждать работу. В этом плане у меня было всё просто: весной многим нужны были курсовые, и студенты охотно готовы были заплатить, лишь бы самим не делать. А практику мне закрывали автоматически, когда я сдавал проектную работу. Егору же придётся на два месяца устраиваться в какую-то фирму и работать, получая первый официальный опыт.

Друг активно искал, куда можно пойти, а декан даже рекомендовал его в несколько фирм. Время повыбирать у Егора ещё было, но он уже склонялся к какой-то энергетической фирме и целил туда. Я же не сомневался в способностях друга и был рад, что он знает, чего хочет.

В такие моменты я чувствовал, что хотел бы учиться, как друг, находиться днём в институте и ловить все эти эмоции, но моя патологическая неприязнь к улице была сильнее. А проникнуться атмосферой учёбы я уже успел в школе, когда приходилось просыпаться рано в угоду общепринятым правилам, не обращая внимания на собственные ритмы сна и бодрствования. Вспомнив эти мучительные одиннадцать лет, я терял любой интерес к очной учёбе и вновь считал свой выбор отличным решением.

После всех этих разговоров, взяв почти все имеющиеся снеки, мы переместились в комнату. Егор в очередной раз похвалил мой компьютер и приземлился за рабочий стол. Вбив что-то в поисковике, он стал мне показывать релиз новой игры, выход которой ждал, после чего показал планируемые обновления на те игры, в которых мы часто проводили время.

Так, слово за слово, уйдя от повседневных тем, у нас строился простой диалог без особых целей и конкретных тем, перетекающий из одного русла в другое. Порой мы прерывались на чипсы или газировку, а может, просто молчали, пока кто-то не вспоминал какой-то случай. Общаться с Егором всегда было комфортно: ещё с самого начала я отметил, как он внимательно слушает и вникает в суть. Ещё ни разу не было такого, чтобы он ответил уклончиво, поскольку что-то прослушал или забыл какие-то детали разговора.