Притчи 1—28 - страница 16

Пока парень занимался из солидарности с незнакомым ему человеком, злобная подруга подруги парня, тоже как-то приутихла: «звонить другому» она не стала, сделав вид, что ей тоже интересен неожиданный случай с падением.

Она вдруг стала гораздо мягче и веселее, почти как в начале пирушки; и истинной причиной такой перемены было внезапное просветление о том, что если вдруг она не дозвонится и во второй раз до второго «бойца», то до дома ей придётся добираться собственными средствами, – а из «собственных средств» у ней были только ноги… Транспорт в такое время известно, только один – такси.

Парень, понимая, что он в некотором смысле победил, тоже повеселел, но ещё не остыл от недавней ненависти. Подруга же его подруги, понимая в свою очередь, что в некотором смысле сдала назад, попыталась хотя бы ненадолго ещё сохранить своё превосходство: дескать «ведь я могу ещё и передумать, и позвонить».

Она попросила купить ещё чего-нибудь съестьного, а парень не мог ей отказать по единственной причине, что он весь этот вечер пытается отсоединить эту проклятую подругу от вожделенной единственной подруги, которую он приглашал на свидание, с тем что б потом увезти пьяненькую к себе домой с ночёвкой.

– Дайте мне какой нибудь просроченный беляш, чтобы она отравилась! – обратился он к толстой продавщице.

Та с покорностью выполнила приказ.

– Возьми мне тоже! – обратилась до сего момента молчавшая подруга парня к собственно парню.

– Ага! – Дайте ещё два, пожалуйста! – приказал он продавщице, покорно выполняя приказ подруги.

Беляши были разогреты и поданы на столик, злая подруга подруги парня стала жевать.

– Фу. Что он какой-то невкусный. – вместо «спасибо» отозвалась, прожевав полбеляша, злая подруга.

– Чего «невкусный»! Сейчас я попробую. – ответил и начал пробовать парень.

– И правда какой-то жестковатый. – продегустировав, сказал снова он.

– Так вы же сами сказали «просроченный» вам дать. – откликнулась сидевшая неподалёку за прилавком продавщица.

– Ха – ха – ха – а!!! Точно! – оценил шутку продавщицы и вправду уже забывший свои слова кавалер двух дам. Продавщица тоже улыбнулась на смех парня, а девочки продолжали методически жевать «невкусные беляши».

предупреждение: Рассказ специфический и не рассчитан на читателя брезгающего иных жизненных сторон, не рассчитанный на читателя ценящего приключения в комфортных условиях, в нормальных условиях. Не рассчитан на нормального читателя, на нормального человека. Да и что есть такое «нормальный человек»? А нормальный человек – это человек живущий общечеловеческим умом, чужим умом.

Дело было в психушке. Два пациента её мирно общались друг с другом, сидя на кровати, покрытой досками (так как пружины на ней все давно изорвались) – на кровати одного из них. А именно молодого человека, лет двадцати не более, попавшего в этот «санаторий» по причине какой-то горячки. Сам он щупленький, коротко стриженный, с маленьким лицом и маленькими чертами его, роста чуть более полутора метра. На момент разговора горячка его уже остыла, белее или менее. Но когда его привезли в отделение, то с ним не могла справиться целая бригада в составе трёх санитаров и медсестры и уборщицы. Он орал не то что на всю палату, а на весь этаж мужской части больницы. Голос на самом деле у него был соответствующий комплекции, но в тот раз он вопил каким-то басом, наподобие как когда спец отряд милиции захватывает преступника и орёт благим матом, чтобы таким образом огорошить арестовыемого. Только в их случае нет ничего удивительного, ибо ребята служат в таких отрядах рослые и крепкие, а в случае с щуплым сумашедшим, бог знает откуда взялся у него этот вопль. Орал он что-то невнятное, вроде «помогите», «уберите», «остановите». Кого или чего остановить, никто конечно не мог понять; врачи думали, что их, и это было с их точки зрения вполне логично. Ибо они никак не могли с ним справиться, чтобы привязать его верёвками к железной раме кровати. При этом медсестра даже в сердцах со всей силы пнула его по лицу и надо сказать удачно. Хоть ему в таком состоянии её пинок был как слону дробина, но больные в палате чуть не зааплодировали ей и рассмеялись хохотом.