По крайней мере, так
кажется. Хочется в это верить. Иначе можно сойти с ума от страха.
Мужские крепкие руки с
татуировками драконов набрасывают мне на плечи тонкую шаль. От нее жутко разит
нафталином. Морщусь, но брезгливо хватаю мягкие концы паутинчатой шали тонкими
пальцами, заматываюсь в нее, завязываю узел на груди.
Парень касается меня
теплыми пальцами, на мгновение становится стыдно. Щеки заливает румянец.
Кроме Вани – моего
партнера по танцам, до меня никогда никто не дотрагивался из мужчин.
- Ты в порядке? – теплые
пальцы Амира касаются пряди волос, упавшей на лицо, убирают ее нежно мне за
ушко.
- Ты серьёзно? –
срываюсь на нём. - Вы похитили меня, держите неизвестно где, и интересуетесь, в
порядке ли я?
- Послушай, Рыжая, я
здесь всего лишь охранник. Мой дядя привёз тебя на твою малую родину. Не я!
- Твой дядя? Значит, ты
с ним заодно.
- С женщиной спорить,
себе дороже, - смеется молодой человек. - Ты ничего не съела! Я беспокоюсь, –
сочувственно двигает ко мне поднос.
- Хот-дог? Я балерина!
Играю главную роль Жизели в выпускном спектакле. Хотя, кому я это рассказываю?
Меня же похитили, когда я выходила из хореографического училища. Вы всё обо мне
знаете! Так ведь? Говори! Не молчи! – слышу в своем голосе вопящие нотки
отчаянья.
- Боюсь, с балетом
придется завязать, - парень сочувственно улыбается.
- Я лучше умру!
- Умереть не получится.
Всё равно тебя накормлю, чего бы мне это не стоило.
Сосиски и горчица воняют
так, что подташнивает. Еле сдерживаю подкатывающую к горлу тошноту.
Но главная причина
тошноты не в этом. Отвратительно осознавать, что снова несвободна.
Сегодня мне исполнилось
восемнадцать, через месяц заканчиваю училище. Меня уже пригласили артисткой
балета в Большой.
Всё как я мечтала! Не на
главную роль. Нет. Но всё же я счастлива… была… до вчерашнего дня.
Вчера меня снова
похитили.
- Принеси кусочек курицы
и зелень, - прошу у парня, глядя в его добрые черные глаза.
- Умница! – гладит меня
как ребенка по голове.
Засыпаю. Сквозь сон
слышу неприятный мужской голос.
- Нотариус ждёт.
Поехали, красавица.
Открываю глаза, со
злостью смотрю на седовласого широкоплечего мужчину. Ему лет под шестьдесят. Я
могла бы назвать его стариком, но язык не поворачивается. В нем чувствуется
супер мощная жажда к жизни и деньгам.
- Не подходи ко мне, –
шиплю, выставляя когти. Пока охрана зависает, набрасываюсь и оцарапываю его
загорелую руку увитую татуировками и черными волосами.
В ответ он хватает меня
за руку, поднимает с кровати как пушинку.
- Нет! Не надо. Пустите!
- Замолчи, бестолочь!
Подпишешь документы на участок и езжай домой! Разбежимся как в море корабли.
- Какой участок? – луплю
на него обезумевшие глаза. – У меня ничего нет, мама всё отдала государству.
Мужчина громко хохочет.
- Господи, не всё?! – до
меня доходит страшная правда. – Мы чего-то не знаем?
Меня везут к нотариусу.
- Так, - седовласая
женщина с грозным лицом и тяжелой челюстью долго смотрит в документы, затем
выплевывает: - где вторая?
- Что? – он недоуменно
сверлит нотариуса наглым взглядом. – Вот она – хозяйка участка, подпишет
договор передачи добровольно.
- Здесь должна стоять
вторая подпись – ее матери. Только так земля будет предана окончательно новому
хозяину, - женщина захлопывает папку с документами. – Свободны.
Выходим из кабинета. Не
могу сдержаться, истерично заливисто смеюсь. Папа обхитрил всех. Разыграл
многоходовки такие, которые по сей день никто не разгадал. Ни менты, ни
бандиты, ни бизнесмены, ни мы с мамой.
